Призывая богов. Франческа Пелуссо
не ненавижу тебя, на самом деле ты мне даже нравишься. Особенно в те дни, когда ты не кричишь на меня или не принимаешься поучать.
Подумав о том, что Селеста и впрямь делала это уж очень часто, Натаниэль невольно улыбнулся. Жрица развернулась и хмуро посмотрела на него:
– Я не виновата, что ты пренебрегаешь своими обязанностями. Кто-то же должен напоминать тебе об этом.
Натаниэль снова громко расхохотался.
– Звучит так, словно я должен поблагодарить тебя за это.
– Вообще-то должен.
– Когда-нибудь – может быть, киска.
– Ну, хватит. Моя очередь.
Селеста собрала волосы и энергично перекинула их через плечо. Повернувшись к Натаниэлю, она задумчиво постукивала по губам подушечкой пальца. Нат немного занервничал. Если вопросы жрицы будут слишком интимными, у него появится возможность солгать девушке, и Селеста никогда об этом не узнает. Но ведь Натаниэль согласился быть с ней честным. Возможно, это было его ошибкой.
– Сегодня ты сказал, что родился в Солярисе. Когда ты переехал в Самару?
Он понял, что вопросы Селесты будут касаться его прошлого. Она была слишком умна, чтобы спрашивать о чем-то несущественном. Для Натаниэля это могло стать роковым.
– Вскоре после моего рождения.
Селеста кивнула. Взгляд девушки был устремлен на него. Глаза, так напоминавшие Натаниэлю жидкую карамель, словно приковали его к месту.
– Почему твоя семья переехала в Самару?
При слове «семья» Нату пришлось взять себя в руки, чтобы не рассмеяться горьким смехом. У него нет семьи – и никогда не было.
– Быть может, Солярис показался моей матери слишком теплым. Откуда мне знать?
Селеста сердито скрестила на груди руки:
– Разве мы не собирались честно отвечать друг другу?
– Я ответил честно. Я задавал этот вопрос своей матери бессчетное количество раз, но настоящего ответа так и не получил. Так что могу передать тебе только то, что мне известно от нее.
Голос Натаниэля внезапно стал резким, и он знал это. Его нервы и сердце не годились для этой темы. Всплывало слишком много грустных воспоминаний. Нат стиснул зубы. Он до сих пор не понимал, почему мать так и не сообщила ему истинную причину их переезда из Соляриса. И только когда заболевшая и ослабевшая, охваченная жаром, мать слегла в постель, она бессвязно рассказывала сыну что-то о его отце и Богах. В лихорадочном бреду она твердила, что ее болезнь была наказанием Богов за ее любовь к отцу. Натаниэль до сих пор не мог забыть эту фразу, хотя и абсолютно не понимал ее смысла.
– Что случилось с твоей матерью? – голос Селесты звучал не громче шепота, словно она вообще боялась задавать ему этот вопрос. Боялась его реакции. Но Нат сдержал свой гнев, хотя еще совсем недавно был совершенно другим. В детстве он не знал иных чувств, кроме собственного гнева.
– Она умерла от лихорадки.
Это случилось одиннадцать лет назад. В течение этих лет Нат был предоставлен только самому себе и хранил воспоминания глубоко в сердце. Со времени своего призвания избранный часто думал