Лекарство от уныния. Ольга Рожнёва
как снег на голову, да ещё эта соседка бестолковая…
Ксюха почувствовала, как на душе стало ещё легче. Она решила помолиться и за маму:
– Господи, помоги моей маме, пусть у неё всё будет хорошо! Чтобы не было у неё никакой неприятности от моего приезда, чтобы муж не узнал и соседка болтливой не оказалась!
А малыши смешные такие – толстые, белобрысые, так важно машинки катают! Ксюха помолилась и за братьев:
– Господи, пошли братикам здоровья, пускай в нашей семье уж только я одна больная буду!
На душе стало совсем хорошо. Ксюха встала. Тихонько пошла назад, в село, к автобусной остановке.
Попыток больше не осталось.
Вернулась в общежитие, легла на кровать и приготовилась тихо и спокойно помереть. К Ленке пора. Лёгкость и невесомость, сладкая дрёма, тишина и покой. Тонкие пальцы отпускают тонкую ниточку…
– Оксана! Оксаночка! Ксюшенька!
Да что ж это такое – помереть спокойно – и то не дадут. Открыла глаза – Вера Николаевна. Запыхавшаяся, причёска элегантная растрёпана. Прямо в общежитие пришла – как и нашла только?!
– Оксана, вставай! Ты уж меня прости… Как ты ушла, я всё себе места не находила. Всё думала о тебе. С Валей посоветовались… Мы придумали, Оксана! Мы тебя берём на работу! Оформлять официально не станем, а будешь помогать в меру сил.
Ксюха села на кровати. Думала, что успокоилась после поездки к матери. Оказывается, если сегодня уже плакал, то второй раз слёзы гораздо легче текут. И они потекли, да так сильно, что Ксюха не могла говорить, только всхлипывала судорожно.
Вера Николаевна перепугалась, стала гладить по голове, как маленькую:
– Ксюшенька, ты чего?! Успокойся! А у нас, знаешь, такое мороженое вкусное есть, фирменное, «Берёзка» называется, такой пломбир белый-белый, как берёзка, с кусочками шоколада, с печеньем! Хочешь, прямо сейчас мороженого? Хочешь? Пойдём-пойдём, не плачь только!
Оксана помогает нам в кафе, убирает посуду, помогает официантам во время банкетов. По мере сил. Где живёт? А у меня живёт. Да. Уже десять лет у меня живёт. Я ходила с ней в администрацию, сначала сказали, что помочь нельзя, по закону до двадцати трёх лет, а она просрочила. Стала я настаивать, ведь она сирота, своими правами не воспользовалась, должен быть какой-то другой выход. Тогда поставили в общую очередь на жильё для малоимущих. Где-то сто пятидесятая она на очереди. Если учесть, что очередь движется по одной квартире в год, то до этой квартиры она просто не доживёт. Впрочем, сейчас это уже неактуально.
Как у меня оказалась? Сначала в гости приходила, потом я стала оставлять её ночевать. Там в общежитии бесконечные пьяные разборки, а она за себя постоять не может.
У меня сын вырос, слава Богу, всё хорошо у него, но живёт уже своей жизнью, знаете, мужчины – они более независимые… Внуков пока нет. Муж пьёт, живём вместе, но в разных комнатах нашей большой трёхкомнатной квартиры – как чужие люди. И так мне в последнее время перед встречей с Ксюшей