Самка человека, или Конец жары. Вероника Айская
дедушки, пригласила бабушку еще дней за 15. И баба все эти дни говорила Жание: «Со мной пойдешь, а то я заблужусь». Правда, они и вдвоем с успехом заблудились – промозглое слово это было очень под стать бесприуютной погоде того дня – о чем бабушка раз десять потом рассказала тете Флюре. Когда же бабушка только решила взять ее с собой, Женя с удовольствием – и это слово вполне вяжется с мусульманскими поминками – согласилась. Проявились какие-то очень милые, приятные чувства, во сне приснилась почти вся дедова родня, будто происходило что-то, какие-то события, и Женя прямо-таки ждала, как увидит тетю Флюру и дядю Рашида, ее и дяди Саши сына. И на поминках ей было непередаваемо хорошо, просто здорово. Ничего такого, что можно описать, не произошло. Ей было тихо радостно их обнять, на них смотреть, с ними побыть. Там были и жена дяди Рашида, тетя Ира, и их дочери Наташа и Оксана, и их «молодые люди» (не знаю, как это по-русски). Сначала, естественно, молитвы. Абыстай* была чудесная – видно, очень мудрая, такое светлое и осмысленное лицо. Она пела молитвы – Женя улетела, поплакала от души, было очень хорошо. Потом абыстай произнесла, видимо, что-то вроде проповеди «за веру», за то как она спасает. Потом, как обычно это бывает, бабушки вкушали – быстро и слаженно. Так же и разошлись.
После уселась родня. Благодаря бабуле, которая взялась стесняться непутевой внучки, все устремили свои взоры на Женю – почему она ничего – в смысле мяса – не ест, да «что за дурью ты маешься». Если бы не бабуля, никто б внимания не обратил, – но она, с ее сложными для Жени логическими хитросплетениями обязательно чего-нибудь отчебучит: тетя Ира и Володя, жених одной из дочерей, держали пост, и там была сварена просто картошка, и Женя ее благополучно поела. Как и пирожки и плюшки с ватрушками неповторимого вкуса детства, в которое вплетались все эти обряды и празднества, и эта атмосфера соединения большой родни.
После тех, дяди Саши, поминок Женя сошла с трамвая раньше бабушки, и тихо-тихо, часа полтора, шла пешком, вся переполненная ощущениями – детства – мусульманства – Вечности – Бесконечности – родства – Единого – многообразия мира – судьбы – ценности каждого мига – проявления Вечного и Бесконечного в малом и конечном. Погода была с ней солидарна, радикально изменив свое настроение за вечер: чудо, ее любимая – хотя водители авто вряд ли ее поддержали бы – крупными густыми хлопьями валил снег, и теплынь. Снег тут же переходил в дождь и обратно. Под ногами – месиво талое, мокрое. На деревьях – толстый иней. Капель, мягкий ветерок. Зима та была малоснежная, резко ветреная, серая. Теперь природа отдавала весь зимний снег, соединяя снежинки в сплошную влагу, слепляя ею небо и землю…
***
Ночью приснились дед с бабой, их дом с садом, который снился часто, впрочем, и во многих других снах, всегда играя в них свою роль – многообразную и важную, от отчего дома до Ноева ковчега.
Днем она принялась