Побег. Кэтрин Ласки
знак. Будем считать рождение этого жеребенка предзнаменованием удачи и милостью Божьей. Помолимся!
С этими словами, не обращая никакого внимания на качку, высокий мужчина опустился на колени перед деревянной статуей Девы Марии.
«Предзнаменованием удачи? – подумала кобыла, бросая грустный и тревожный взгляд на новорожденную дочь. – Висеть в разных гамаках в темном трюме качающегося на волнах корабля – удача и милость бога? Как мне заботиться о дочери? Как ее кормить? Как она научится стоять и ходить? И еще это дурацкое имя – Хасинта! Он назвал мою дочь именем своей любовницы! Только через мою холку!»
Она вновь заржала, на этот раз сердито и громко, но шум усиливающегося шторма и голоса мужчин – к молящимся присоединился еще и падре[1] – заглушили ее протест.
Кобыла снова посмотрела на дочку. Белая звездочка сияла в темноте, словно настоящая. Что бы ни придумали эти глупые люди, она назовет свое дитя Эстреллой.
– Эстрелла! Звездочка! Я буду называть тебя Эстреллой, малышка.
Маленькая лошадка пытливо взглянула в большие темные глаза своей матери и, казалось, все поняла. Ее назвали в честь чего-то яркого и сверкающего, того, что светит где-то за пределами этого темного и душного трюма…
Вода
Глава первая
Выпить звезду
Люди все же нашли способ сделать так, чтобы кобыла могла выкармливать жеребенка. Младший конюх или кузнец осторожно вынимали малышку из ее гамака, подносили к вымени матери и держали так, пока она пила молоко, приговаривая вполголоса: «Тихо, тихо, Хасинта… Спокойно, Перлина… это твоя дочь…»
Они были нежны и терпеливы. Юная Хасинта быстро росла, и вскоре конюху и кузнецу приходилось держать ее уже вдвоем.
Однажды, когда ее уже вернули в гамак, Эстрелла повернулась к матери.
– Мамита! Есть кое-что, чего я не понимаю.
– И что же? – спросила кобыла.
Она терпеливо выслушивала все вопросы дочери, потому что давно уже поняла: этот жеребенок очень любопытен. Чем взрослее становилась Эстрелла, тем больше вопросов рождалось у нее в голове. На некоторые мать ответа не знала.
– Я не понимаю, почему они зовут меня Хасинтой, если я Эстрелла.
– Хасинтой тебя назвал Искатель, не я. Он назвал тебя в честь своей любовницы. А я – в честь звезды, сияющей у тебя во лбу. Эстрелла – твое истинное имя.
Это оказался лишь первый из многих вопросов. На последовавшие за ним отвечать было все сложнее и сложнее.
– Что такое звезда?
– Что такое небо?
– Что такое долина?
Вопросы у жеребенка не иссякали.
В темном и душном трюме не было ни времен года, ни дней, ни ночей, и единственным мерилом времени стал для Перлины рост ее дочки. Кобыла видела, как Эстрелла становится выше, как вытягиваются стройные ножки – теперь, если бы она могла встать, а не висела целыми днями в гамаке, стало бы заметно, что маленькая кобылка сильно выросла. Перлина полагала, что с момента рождения жеребенка луна
Падре – католический священник в Испании, Италии, Португалии, Латинской Америке. –