Лукавый взор. Елена Арсеньева
французских егерей и пехоту. Ночью по приказу Палена разожгли огромные костры – из-за этого Наполеон до утра думал, что основные силы русских все еще остаются в Витебске и ему предстоит сражение с ними.
Сражение его не миновало-таки: 16 июля отступающий Пален устроил засаду, в которую попал авангард противника, – семь эскадронов французской кавалерии были разбиты.
Пока шли последние бои, из города спешно выезжали русские дворянские и купеческие семьи. В разгар сборов в дорогу умерла от сердечного приступа мать Вани, Ольга Семеновна Державина. Хоронили ее на кладбище возле Крестовоздвиженского собора, который так и назывался в народе Кладбищенским, Державин-старший и Ванька – вдвоем. Все знакомые русские уже покинули город, оставались только поляки, которые теперь если не вели себя с Державиными как с врагами, то изо всех сил сторонились их. Старшие Каньские отсиживались в своем доме, стараясь не попадаться на глаза бывшим приятелям; Юлек пропал – наверное, присоединился-таки к Наполеону.
– Разорят ведь могилку, твари поганые, захватчики, – пробормотал сквозь слезы Яков Васильевич. – Всё здесь разорят! Милая, миленькая, прости, что покидаем… и вы, родимые, простите!
Ванька, тоже плача и сердито утирая глаза, огляделся, чтобы в свой черед попросить прощения у родных: двух бабушек и двух дедов – с отцовой и материнской линии. Оградка, в которой хоронили умерших Державиных и Константиновых (родителей матушкиных), соседствовала с одинокой могилкой. Ванька навещал своих на кладбище нередко, а потому знал, что в той могиле похоронен какой-то человек по имени Дмитрий Видов, умерший около четырех лет назад, в конце ноября 1808 года. Больше ничего на кресте написано не было, никакого звания, и даже отчества не указали, и когда родился этот Дмитрий Видов, не потрудились обозначить, однако Ванька почему-то не сомневался, что так мало написали о нем на кресте не из небрежения, а по каким-то другим причинам, может быть, секретным и во всяком случае непостижимым для такого простого человека, каким считал себя Державин-младший. Конечно, Ванька был великим выдумщиком и, вполне вероятно, ничего из этой очередной его выдумки действительности не соответствовало, однако ему нравилось думать именно так. Приходя наведать своих, следя за порядком на их могилках, он присматривал и за последним обиталищем Дмитрия Видова, и сейчас, прощаясь с матерью, дедами и бабушками, Ванька прощался и с этим незнакомым человеком и давал всем клятву, что вернется рано или поздно в родной город, освобожденный от врага, и отслужит по дорогим покойникам панихиду. По всем, в том числе и по Видову. Обязательно отслужит!
С трудом ушли Державины от могил и в тот же день покинули город, по пути примкнув к уходящим русским частям: в безвременной смерти Ольги Семеновны они винили французов и хотели не только Родину защищать, но и мстить за безвременную смерть самого дорогого для них обоих и самого любимого ими человека.
Сумской гусарский полк, который причинил немалый урон французским егерям,