Прости… Забудь. Евгения Арапова
Я хотела разобраться до конца. Однозначно ответить себе на вопрос в моей жизни дорогого стоит.
–Я даже рад, что могу, наконец-то, с кем-нибудь об этом поговорить. Ни один человек не знал о том, почему я это сделал. Даже люди, помогавшие мне, были уверенны, что этот мудак кинул меня, как одного из многих. И я решил отомстить. На самом деле, если бы вопрос был в деньгах, дешевле было забыть и зарабатывать дальше, учитывая, сколько мне стоила его посадка. Рядом с ним были люди, готовые помочь, но и они оказались бессильны в этой ситуации. Следак из СК объяснил адвокату, что брать не будет, не его уровень, все решено выше. Его только реализация. А знакомые… Никто не хотел лезть, понимая, что все решено на достаточно высоком уровне. Собственная безопасность важнее. Я, честно говоря, боялся, что будет сложнее, но все прошло относительно легко. Правда, очень недешево.
–Вы сказали, «люди, которые мне помогали», фэйсы, СК?
–Да.
–Как пришло такое решение?
–Я внимательно прочитал присланный текст. Из него четко видно: именно из-за этого человека с ней случилось то, что случилось. Как выясняется, существует множество способов загнать человека в могилу. Например, сломать ему жизнь. Вытащить ее, похоронить заживо. Я не понимаю всех нюансов женского восприятия ситуации, при других условиях, скорее всего, разделил бы точку зрения Вавилова. Но не сейчас, когда дело касается моего ребенка. Мне насрать, что между ними произошло, Леры нет из-за проблем с ним, а значит—виноват. Этот пидарас живет в свое удовольствие, а моя слабая, беззащитная, хрупкая дочь на том свете. Что я должен был делать с этим? Забыть? Понять и простить и существовать дальше, как будто ничего не произошло? Меня охватила ярость и невыносимое чувство собственного бессилия. От того, что это случилось, от того, что не смог предотвратить, из-за того, что сейчас не могу ничего сделать. Я потерял своего ребенка по глупости, когда ей было 8. А в 31, у меня ее отняли. Свою ошибку я пытался исправить, может мне и не удалось, но я многое для этого сделал. И теперь должен смириться с тем, что кто-то, походя, забрал дочь? Первая мысль была самой страшной: «Если у меня забрали ребенка, я должен поступить так же». Знаешь, я никогда не понимал мысли: «Мы не должны опускаться до их уровня». Какая разница, как действовать, если тебе причинили боль? Если тебя задели, ты имеешь право на любой ответ. Гораздо важнее внутренние ограничения. Я никогда не убивал людей. И я не смог бы причинить боль ребенку, даже в мыслях. Да, этот хуесос довел Леру до того, что сердце ее остановилось, но я не раню его детей. Хотя бы потому, что я—это я, а он—это он. Следующий вариант—убить самого Вавилова. Мог бы. Но поверь мне, хотеть и сделать—разные вещи. При одной мысли о подобном я четко осознавал, что не смогу, не переступлю эту грань. К тому же, появлялся вопрос риска. Наверняка, молодой чиновник не сам по себе так успешен, был некто, благодаря кому Вавилов огражден от неприятностей. Связей в городе достаточно. Если уничтожу сам, мне, семье и бизнесу–пиздец. Начну искать исполнителя, в тот же день об этом будет известно. Результат тот же. Сама понимаешь, я не горел желанием под сраку лет в российской тюрьме оказаться. Нужно