Созвездие разбитых сердец. Ричард Брук
большой режиссерской славы Войновского и стремительного взлета актеров, занятых в главных ролях. Постановка окупила себя в рекордно короткий срок, на второй год взяла главный театральный приз Москвы – «Золотую маску», и приносила устойчивую прибыль вот уже три года подряд. «Два короля» игрались по крайней мере два-три раза в месяц, и зал неизменно был полон…
К открытию третьего сезона Войновский пошел на риск и подновил постановку – вымарал пару слабоватых сцен, добавил важный эпизод в конце первого акта, и ввел дивертисмент в начале второго, в формате одесского кабаре.
Новшества вызвали волнения, труппа, да и критики, не сразу их поняли и приняли, но… зрители были в восторге. Дивертисмент с песнями и танцами, представлявшими немыслимое ассорти из канкана, «цыганочки», степа, романсов и шансона, пользовался таким успехом, что дирекция подсуетилась, и выпустила компакт-диск с видеозаписью, который продавался в фойе в дни спектакля.
Актеры, занятые в представлении, знали текст и все номера так, что от зубов отскакивало, но Антону этого было мало, и он назначал регулярные полурепетиции-полупрогоны, иногда в костюмах, требовал полной эмоциональной и физической отдачи – «на разрыв аорты» – и – бинго! – заставлял актеров импровизировать в процессе. Песни и танцы можно и нужно было выбирать на свой вкус, исполнять один номер за другим, но в результате должна была сложиться осмысленная и гармоничная картина, с комедийным или, наоборот, трагическим акцентом…
Так что манкировать своими обязанностями не получалось ни у кого, и к прогону «Двух королей» актеры готовились почти как к экзамену в театральной школе…. Обычно они накануне давали друг другу шпаргалки, сообщали, что собираются петь и танцевать в дивертисменте, так что у партнеров было время сориентироваться и заранее подготовить свою часть «импровизации».
Павел Бердянский, неизменный исполнитель роли Мишки Япончика, не пренебрегал этим правилом – вплоть до вчерашнего вечера… Поглощенный Марией и своими переживаниями в связи с ней, он вообще едва вспомнил, что они сегодня репетируют.
И когда ему около десяти утра все-таки дозвонилась разъяренная Нина, Бердянский, кое-как отовравшись насчет своего исчезновения с радаров, за голову схватился:
– Бляяя… Я ж ничего не подготовил, не подобрал на сегодня… А, впрочем, оно и к лучшему – будет настоящая импровизация, без дураков! Ээээх, чуб-чик, чуб-чик, чубчик кучерявый…. – он картинно прошелся по комнате, подхватил под пузо возмущенно взмякнувшую Прошку, и, подняв ее на вытянутой руке, как в танцевальной поддержке, несколько раз покрутил туда-сюда:
– Да ты не вейся, Прошка, на ветру…
– Мрррррруа? – вопросил со шкафа Урфин, и в его интонациях слышалось что-то вроде: «Бердянский, ты дурак?»
– Паш, ты что делаешь?.. – Мария догнала Павла, отняла у него Прошку и водворила на кресло, но тут же была поймана железными