Созвездие разбитых сердец. Ричард Брук
глубоко затянулась и победно выпустила струю дыма вверх.
Нина скривила губы и косо посмотрела в сторону Мерцаловой… в свое время она увела у нее Бердянского самым наглым образом. Украла, если правду сказать. Теперь Аллочка, конечно, позлорадствует, вот только у Нины не было никакого желания оставаться в положении очередной безответной брошенки…
– Не стоит увлекаться тотализатором, так и по миру пойти недолго. И Бердянский – явно не тот приз, ради которого стоит идти ва-банк.
– Да-да, конечно, зелен виноград… это все мы уже проходили… ах, никакой интриги, даже скучно как-то. Нет, нет, что это я: интрига есть! Из Пашкиной постели эта ушлая дамочка тебя уже подвинула, теперь вопрос – как скоро она подвинет тебя в распределении ролей на «Кровавую свадьбу»?
– Чего?.. Алл, ты вообще думаешь, что несешь, или у тебя от радости мозги заклинило?
– Думаю-думаю… ты же сама все видела. И слышала месье Войновского: хорошо, чудесно, вот этого я и хотел, это мне и нужно, дуэнде-шмуэнде… а после репетиции он нашу новую приму по зимнему саду водил туда-сюда, и чуть не ручки ей целовал, все пел, что в роли Невесты видит только ее… ха-ха, Бердос от ревности из штанов выпрыгивал, ты бы видела это зрелище!.. Жаль, что Антон тебя выгнал с половины репетиции, ты все самое вкусное и не застала.
Нина все-таки пропустила новую шпильку, да что там – целый точный и безжалостный удар в спину – и нервно забарабанила идеально отполированными коготками по столешнице:
– Илон, ну где мой кофе? Сколько можно латте варить?
– Сейчас… уже почти готово, корицу ищу… – проворчала официантка из-за кофемашины, а когда подала ей высокий бокал, Нине стала кристально ясна причина задержки – на поверхности молочной пенки эта бесстыжая сука издевательски нарисовала корицей разбитое сердце.
Схватив длинную ложечку, Муравьева спешно перемешала напиток, но пить его ей совершенно расхотелось – с Илонки, мерзавки этакой, станется еще и плюнуть в пенку, она-то, похоже, за Швабру выступает горой! Покрывает всячески, выгораживает уже не в первый раз и вообще… и все потому, что ей самой Бердос даром не нужен, никогда она по нему не сохла. Файке вот только сочувствовала, а теперь, выходит, рада, что Пашечка себе новую пассию завел и отстал от бедной овечки? Лесба проклятая!..
– Ну так что, Нин, поведать тебе, с чего это Бердянский такой смурной был и до светских бесед с твоей персоной не снизошел? – осведомилась Алла, и по тону было ясно – у нее в запасе еще какая-то гадость.
Нина с грустью признала, что и в самом деле много пропустила: надо было на репетиции придержать свой злой язычок, да и после конфликта с Антоном не рыдать от обиды, запершись в гримерке, а пойти в кафе, взять кофейку, смотреть, слушать, обдумывать… но теперь-то уж поздно жалеть.
Она пожала плечами, старательно делая вид, что ей безразлично, чем там теперь огорчается ее донжуанистый любовник, но отказываться от предложения не стала:
– Ну поведай, всегда ведь приятно послушать, как