Картонные стены. Полина Елизарова
вырос да жирком оброс, даже фантик конфетный за собой не выбросит, так и кинет, где ел.
– Кстати, кто убирается в доме? Такую махину в порядок привести и дня не хватит.
– Тетка тут ишачит, жена одного из таджиков, что прижились в поселке на постоянных приработках. Приходила два раза в неделю. Но сейчас Андрей попросил меня чужих без особой нужды в дом не пускать. А за мужем все подбирала Алинка: майки, носки, бумажки, визитки, а то и деньги с кредитками. С ним в быту хлопот, ей-богу, в два раза больше, чем с Тошкой.
Начав откровенничать про Андрея, Жанна машинально перешла на полушепот.
– Такие разные люди – и вместе, – понизила голос Самоварова и тут же хмыкнула про себя: у нее-то как раз наоборот, Валерий Павлович – прирожденный чистюля, а она – бардачница, правда, в последнее время упорно работающая над собой. Но чтобы деньги и фантики где попало – это слишком даже для нее. – Расскажите, как они познакомились.
Жанна неопределенно махнула рукой, отвернулась и какое-то время молчала, явно обдумывая ответ.
– Это не они, это мы познакомились…
– Вот как? И где же?
– Работали мы с Алинкой в одном заведении. Официантками, – ответила нехотя, интонацией голоса обрубая дальнейшие расспросы.
– Не любите вспоминать?
– Не люблю… Ладно я – Андрей не любит! В каждом доме есть темы, на которые не принято говорить вслух. Это одна из них.
Варвара Сергеевна решила не отступать:
– Это может быть очень существенным, понимаете? Любые вещи, которые кажутся неважными, оставленными где-то в прошлом… Именно они могут дать ключ к тому, что произошло с вашей подругой.
– Господи… Алинка всегда, в отличие от меня, спокойная была, как удав, даже на удивление! Будто костюм защитный умела на себя надевать. Хамство, унижения – все разбивалось о какую-то невидимую защиту. И… уж не думаете ли вы, что какой-то обиженный в прошлом клиент мог через десять лет выследить ее и похитить? Ах-ха-ха!
Смех у Жанны был пьяный, оскольчатый, в нем, словно запоздалые отголоски, слышались нотки утренней истерики.
Затушив последнюю за этот день папиросу, Самоварова внезапно почувствовала сильнейшую усталость. Сначала было подумала, что из-за скандинавской ходьбы. Пошевелила ногами, расправила плечи – нет, тело в тонусе, она даже чувствовала себя бодрее, чем обычно.
Усталость была исключительно эмоциональной.
– Жанна, давайте поступим следующим образом: вы отдохнете, подумаете, возможно, вспомните что-то еще, а может, рискнете рассказать о том, о чем не принято говорить в этом доме… Утро вечера мудренее.
Молодая собеседница кивнула и с явным облегчением выдохнула.
Словно ей в помощь мобильный в ее кармане нахально растрезвонился голосом какого-то русского рэпера.
Самоварова скосила глаза, и ей удалось разглядеть имя, высвеченное на экране.
В пол-одиннадцатого вечера Жанне звонил какой-то Михалыч.
15
Пишу