Бабье лето любимой жены. Людмила Волынская

      – Мам, что бабушка сказала? – не сводя с матери напряженного взгляда, спросил Сережа.

      После ухода Вадима никто из них не проронил ни слова, замкнувшись в ракушке собственной боли. Этот звонок вывел обоих из состояния нервного шока.

      Положив трубку, Лиза обвела взглядом комнату и с удивлением обнаружила, что поздний вечер исподволь заполнил все жутковатым полумраком. Она включила свет и перевела взгляд на сына.

      – Ты что-то сказал?.. – спросила она.

      – Бабушка, зачем звонила? – спросил Сережа, с сочувствием глядя на мать.

      – Ах, бабушка,… – расстроенно повторила Лиза, зачем-то принимаясь распускать взятые в узел волосы. Затем замерла и снова принялась их укладывать. Переведя взгляд на сына, она успокаивающе ответила: – Папа сейчас у них. А бабашка… хотела узнать, как у нас дела.

      Трудно было предположить более нелепый ответ. Покачав головой, он снова рискнул спросить:

      – Что у вас случилось, пока я был в лагере? Ведь что-то же случилось. Почему папа уехал?

      – Догадаться несложно,… – с отстраненным видом произнесла Лиза, уставившись в одну точку.

      – А сказать… сложно? – в упор глядя на мать, спросил Сережа.

      Тяжело вздохнув, Лиза тихо ответила:

      – Не будем об этом сейчас, ладно? Ничего уже не исправишь. Нам надо учиться жить без папы. Вот только как, я пока не знаю, – задумчиво глядя в окно, покачала она головой.

      – Зря ты не хочешь сказать правду, – сказал Сережа.

      Лиза смотрела на юного своего мальчика, упрямо пытавшегося разобраться в нюансах взрослой жизни, и слезы навернулись на глаза.

      – Что это изменит? – прошептала она, вытерев ладонью покатившуюся слезу.

      – Многое, – серьезно глядя на мать, ответил Сережа, – я буду знать, как мне дальше жить.

      – Да как получится, так и будем жить, – вздохнула Лиза, с ласковой улыбкой проведя ладонью по его волосам. – Всего каких-то полгода осталось. Потом ты уедешь, а я буду ждать тебя. Ты будешь приезжать на каникулы и снова уезжать. А потом ты станешь взрослым, у тебя будет своя жизнь и своя семья. Постепенно все утрясется. Переживем как-нибудь. Не мы первые.

      Сережа какое-то время продолжал сидеть возле матери, опустив голову и о чем-то напряженно думая. Потом, вскинув к ней глаза, спокойно сказал:

      – Хорошо, тогда я пойду?

      – Иди, конечно, – Лиза провела сына теплым взглядом.

      Но стоило ему выйти из гостиной, как она снова ощутила леденящий холод пустоты. Чего, собственно, так пугаться? По мере того как она возвращалась памятью к случившемуся, в ее душе зарождалось двоякое чувство. Не вчера этот груз упал на ее плечи. С того самого солнечного дня, когда Тоня сообщила ей эту новость, вся жизнь