Бабье лето любимой жены. Людмила Волынская
отходчивая. Ты… вот что, с работы уходи. А ему скажи, что домой уезжаешь, – исподлобья бросил он на племянницу мрачный взгляд. – Вздумаешь крутить, я тебя сам домой отправлю. Не забыла, поди, как там сладко жилось?
– Не забыла, – вздохнула Лера, опустив глаза.
Похоже, гроза миновала. Дядя был человеком мягким, но в этот раз рассердился не на шутку. Именно к этой его мягкости и человечности прикипело ее сердце. А дома, что? Работать переходящим вымпелом от одного хозяина к другому? Все как по шаблону, только рожи разные. Чего было ждать от таких? Потаскают, пока не отцветет, да и бросят. И в семье не лучше. Сколько Лера себя помнила, еле сводили концы с концами. А в последнее время и того хуже – отцу зарплату стали платить раз в три месяца. Если и уволишься, так куда пойдешь? Мама на почте тоже немного зарабатывала. Другое дело – здесь. Подучили, приодели. Все так или иначе попадали сюда по чьей-либо протекции, потому и не выставлялись друг перед другом, потому и закрывали глаза на амурные дела кормильца, опасаясь лишиться хлебного места. Да и сейчас за спиной не шушукались, лишь холодком повеяло – сама, мол, влипла, сама и разбирайся. Знали, небось, чего стоят эти романчики. И оказались правы.
– Не переживайте за них, – ответила Лера, сунув ноги в шлепанцы, – ничего с их семьей не случится. Таких, как я, Вадим Владиславович для развлечения держат. А с такими, как Лиза, они в семью играют.
Валерьян Ефимович молча смотрел на племянницу, пытаясь до конца осознать смысл ее слов. Может, он чего-то не понимал? Или она еще не все знала?
Не замечая этого недоуменно пристального взгляда, она продолжала:
– Не буду я ему ничего говорить, никто меня искать не бросится. Так мне и надо.
– А,… – начал было Валерьян Ефимович, но запнулся. Какое-то время, склонив набок голову, он о чем-то раздумывал. И вдруг что-то теплое промелькнуло в его взгляде. – Правильно, правильно. Поняла, и хорошо. Ты чужую семью не суди, не надо. Смотри, чтоб тебя не осудили. На твой век и неженатых хватит. Ты у нас в девках не засидишься.
Но, к его удивлению, эти слова возымели обратный эффект. Закрыв лицо ладонями, Лера вдруг заплакала. Она плакала горько, навзрыд, время от времени громко всхлипывая.
– Не нужен мне никто, – сквозь всхлипывания бросила она, – все они… одинаковые…
Валерьян Ефимович опешил. Нехорошие тревожные мысли понемногу закрадывались в его голову. Да только с какого же боку подступиться, когда не знаешь, как и начинать-то? Взял на свою голову мороку, одно слово… Валерьян Ефимович с озабоченным видом почесал затылок, крякнув при этом.
– Ты… вот что, плакать погоди, – сказал он, не смея взглянуть на племянницу, – слезами горю не поможешь. Ты, – тут он замялся, – может, я чего не знаю?
Лера подняла к нему заплаканные глаза, и Валерьян Ефимович прочитал в них немой вопрос.
– Непонятно? – осмелел Валерьян Ефимович.– Не с мальчиком небось гуляла.
Лера