Русская зима. Роман Сенчин
верными мужьями, отцами. И что это, грех или шанс по-настоящему человеческой жизни?
Ведь мог отец Сергий ту распутницу сделать своей женщиной и одновременно духовной подругой, мог быть счастлив с юродивой, мог сгладить близящуюся старость той женщины, к которой пришел. Может, Бог для этого ему женщин и подсылал?
А Сергееву какие-то силы подослали котенка. Того, вчерашнего, из-под машины.
Открыл дверь покурить, и тут под ногами мелькнуло рыжее. Пока Сергеев развернулся, прошел на кухню, котенок уже сидел перед холодильником.
– Ты что здесь забыл? – его захлестнуло резкое, острое бешенство; захотелось схватить за шкиряк хама и скинуть с террасы. – Пошел на хрен!
Получилось слабо, почти жалобно. Нет, это было не бешенство, а обида. Хотел одно, а получил вот такое…
– Сейчас покурю и вышвырну, – пообещал себе.
Крепкие волны ветра равномерно накатывали на дом, били в него как невидимый мешок с опилками. Наверное, так же сейчас бьют волны воды в обрыв. Теперь Сергеев был уверен, что море может до него доставать… Затягивался, стоя в стене лицом, пряча сигарету в кулаке, но порывы находили ее и здесь, раздували уголек, и сигарета уменьшалась больше не от затяжек, а от ветра…
Котенок сидел на прежнем месте – перед холодильником. Обернулся на вошедшего Сергеева и мяукнул. Не требовательно, а просяще.
– И что? – Сергеев сел на стул. – Кормить тебя? Офигеть просто…
Решил пока что оставить. Погода наладится, тогда выгонит. Будет обратно лезть – отнести подальше. Такой вряд ли найдет дорогу… А голос внутри не словами, а как-то иначе убеждал: это неспроста, это знак.
В последние годы Сергеев многие случайности воспринимал как знаки, не мог поверить, что всё случайно, бессмысленно. И в этом забежавшем именно к нему и именно в такой момент котенке чувствовал знак. Ведь ему же надо было забраться по лестнице, а в его возрасте – от силы месяца два – это непросто.
Будто поняв, что Сергеев сейчас думает о нем, котенок не спеша, с достоинством, подняв вертикально хвост, подошел, потерся о штанину, сел и посмотрел ему в глаза. Там читалось: «Да ладно, чего ты – я много не съем и места не займу».
– Пока ветер – поживешь, – ответил Сергеев. – А потом ищи другой дом. Ясно?
Котенок мяукнул, но неопределенно. И так же с достоинством направился опять к холодильнику.
– А ведь знаешь, скотина, где жратва хранится. У кого-то уже пожил?
«Да, было дело».
– И за что тебя выперли?
На этот вопрос котенок не ответил.
Сергеев не любил животных, не держал их дома. У одной женщины, с которой жил, был кот, и он так его раздражал, что Сергеев, кажется, ушел не от нее, а от этого кота. Здоровый, с наглыми глазами, независимый. Он существовал как-то параллельно в квартире, даже к хозяйке не приставал с ласками, не будил утром, чтоб кормили, а просто садился перед кроватью и ждал. Но этой своей независимостью и раздражал, выбешивал просто. Сергееву было неуютно, и он