Ты меня любишь. Кэролайн Кепнес
Да, ты замужем, но будь твой брак счастливым, ты бы ко мне так не тянулась. Я еще могу нас спасти. Я ищу тебя в интернете (это следовало сделать еще пару недель назад) – и вот ты, Мэри Кей Димарко и… О боже, нет. Твой муж не фанат этой дурацкой группы. Он вокалист этой дурацкой группы, и даже «Гугл» знает его имя, потому что Фил Димарко – тот самый парень, который спел ту самую песню.
Ты акула в моей акуле, ты мой второй ряд зубов, я за тебя умереть готов.
Умереть готов сейчас только я, потому что ты красуешься на обложке альбома, и мы с тобой тонем, наш корабль идет ко дну. Это твои ноги в черных колготках, и я не знаю более шокирующих разоблачений. Он – папа! Он – муж! Он бывшая рок-звезда!
Пристань все ближе, и я не боюсь твоего мужа. Ты была его музой, а не моей. Я уважаю тебя как личность. Ну ладно, когда-то он отхватил крошечный кусочек известности, но сейчас его можно загадывать на «Кто хочет стать миллионером?», и никто не ответит на такой вопрос. И лучше я буду твоим «рабочим» мужем, чем таким, о котором тебе в компании даже и упомянуть стыдно.
Он подходит к тебе и обнимает, и снова ко мне подступает ледяная вода, однако я буду сопротивляться. Я не замерзну насмерть. Ты говоришь ему надеть свитер (как похоже на тебя), и моя голова вот-вот взорвется. Женаты. Мертвы. Как долго ты планировала водить меня за нос, Мэри Кей?
Паром замедляет ход, а ты роешься в сумке; держу пари, ты поступила со мной так не от хорошей жизни. Номи стала для тебя единственным «большим подарком» судьбы, и до моего появления ты жила лишь ради дочери. Ты вышла замуж за музыканта – уверен, поначалу ты его даже любила. Тебе нравилось дарить ему вдохновение, быть в центре внимания (все-таки твои ноги оказались на обложке музыкального альбома) – но все меняется. Ты так и не поняла, почему твоя мать не бросила отца. Рассуждаешь о фиктивных разводах. Вот почему ты остаешься в клетке с Филом. Ты не знаешь, как бросить эту крысу.
Никто из твоего семейства не голоден, а ты все равно шаришь рукой в сумке. Вдруг вынимаешь книгу Ани Кац – которую рекомендовал тебе я! – и замираешь. Думаешь обо мне. Хочешь меня. Потом засовываешь книгу обратно в сумку, а я чувствую вину за то, что ты, наверное, постоянно беспокоишься, как бы книга не выпала из сумки, как бы я не узнал о тебе правду, как бы Фил не пронюхал обо мне.
– Эмми, ну хватит уже, – стонет твоя крыса. – Никто не умирает с голоду.
– Погоди, – отвечаешь ты. – Я знаю, у меня есть шоколадка. Она где-то здесь.
Мы с тобой одинаковые, правда? Жертвуем своими чувствами и желаниями ради любимых. Суриката раздражена – «да проехали, мам!», а Фил безразличен – «Эм, я пообедаю с Фредди». А ты продолжаешь искать, полная решимости позаботиться о семье, наконец поиски увенчались успехом, и ты размахиваешь в воздухе батончиком «Марс».
– Нашла!
Невозможно не влюбиться в тебя сейчас, когда на твоем лице чистая радость победы. Ты разрываешь обертку шоколадки, которая действительно была в сумке, и ты – женщина, придумавшая бордель «Сочувствие». Ты беспокоишься обо всех,