В родном доме. Рахим Гарай
в этом году исполнилось тридцать пять лет…»
«И мне столько же стукнуло…»
«Она давно живёт в городе…»
«Я тоже…»
«У неё уже двое детей…»
«А у меня один ребёнок…»
«Она замужем…»
«И я женат…»
«А раз так, для чего передавать привет? Вы всё равно не сможете быть вместе».
«Это значения не имеет. Я хочу продлить её жизнь».
«Каким образом?»
«Мой привет продлит её жизнь».
«А если она не примет твоего привета?»
«Значит, сократится моя жизнь».
«И ты не боишься этого?»
«Я боюсь, что она не примет моего привета».
Ветер утих. Гумер, испугавшись, как бы ветер не исчез совсем, инстинктивно задвигал по воздуху руками. Но вокруг не было ни единого признака ветра. Оказывается, он спрятался за кустом инжира, чтобы основательно обдумать просьбу Гумера. Спустя какое-то время ветер вновь пощекотал мочки ушей своего нового друга:
«Нет, – твёрдо ответил он, – я не могу передать привет этой девушке».
«Почему?»
«Потому что не смогу преодолеть горы Таврии, меня задержит скала Ай-Петри. А в Татарстане не может быть морских ветров, тамошние ветра простые – лесные, степные, полевые…»
«Гм-м… Тогда передай мой привет через обычные, простые ветра. Ты же с этими ветрами встречаешься в горах Таврии».
«Нет уж, – серьёзно ответил морской ветер, – в таких делах тебе не следует полагаться на ветра. В вопросах любви ветер не советчик и не помощник. И вообще, взывать в таком щекотливом деле о помощи – не мужское дело. В любви надо надеяться только на самого себя. Любовь расположена к сильным духом».
«Эх ты, морское ветрило! И ты мне это говоришь. Я сам себе эти слова много раз говорил. Но что же мне делать? В любви я не смог стать сильным духом, не смог…»
Гумер посмотрел на часы. Пора пить в столовой кумыс. В этом санатории просто помешаны на режиме, чуть опоздаешь – останешься и без кумыса, и без обеда, и без лекарств и всяких там процедур. К тому же об этом поставят в известность главного врача, тебя самого обвинят в нарушении внутреннего распорядка санатория. «И это справедливо, – подумал Гумер, – ведь мы сюда не отдыхать, а лечиться приехали».
В столовой Гумер попил превосходный кумыс из молока кобылиц, пасущихся на тучных лугах долины Чатыр-Тау (Шатёр-Гора). Этот напиток бывших кочевников привозили из Чатыр-Тау в санаторий точно по расписанию, по минутам. Наверное, поэтому в кумысном зале так остро пахло степными травами, конским потом, влажной землёй. «Напиток предков, – подумал Гумер о кумысе. – Уже в древности знали о целительной силе этого нектара степняков».
Два стакана кумыса взбодрили кровь, слегка разгорячили тело, и Гумер вышел на улицу в приподнятом настроении. Но действие кумыса прошло быстро, как быстро прогорает зажжённая спичка, и через несколько минут кровь в жилах текла по-прежнему и настроение, соответственно, снизилось до уровня обычного. Конечно, Гумер не точил лясы ни