Союз трёх императоров. Сергей Балакин
Аренс использовал своё право выбора места службы и отправился в Германию, где проходил испытания построенный для России лёгкий крейсер «Муравьёв-Амурский». На этом же корабле он гардемарином отправился в пункт своего предписания – во Владивосток. Сибирская флотилия, несмотря на свою малочисленность, считалась перспективным местом службы: там можно было быстро сделать карьеру. Не секрет, что морское министерство планировало в течение ближайших пяти лет превратить флотилию в могучий Тихоокеанский флот, способный бросить вызов нынешнему господству Японии в дальневосточных морях.
Недели три назад Казанцев получил от Аренса письмо, отправленное из Шанхая. Рома писал, что в очередное практическое плавание к берегам Китая и Кореи он ушёл в новой должности помощника вахтенного начальника. Свой крейсер «Муравьёв-Амурский» он трогательно называл: «наш «Мур-Мур»…
Мунивердич неожиданно для многих, в том числе и для своих друзей, вызвался служить в морскую авиацию и отправился на шестимесячные курсы летунов в Нижний Новгород. По их окончании получил назначение на Черноморский флот и прибыл в Севастополь. Казанцев искренне обрадовался встрече с другом. Он уже освоился в городе и теперь водил Мунивердича по кабакам и бульварам с видом знатока-краеведа.
Черноморский авиаотряд был укомплектован преимущественно «пятаками» – новейшими отечественными летающими лодками М-5 конструкции Д.П.Григоровича (последний к морскому министру Григоровичу никакого отношения не имеет). «Пятак» с его изящным фанерным корпусом, обводами похожим на скоростной катер, в то время был, пожалуй, самым совершенным гидросамолётом в мире. Ротативный мотор мощностью в сто лошадиных сил, оснащённый толкающим винтом, позволял развивать скорость порядка ста вёрст в час. Гидропланы – а их насчитывалось около двух десятков – базировались за городской чертой, в Круглой бухте.
Поначалу Казанцев не понимал выбора Мунделя. Полёты на аэроплане казались ему чем-то вроде цирковых трюков, развлечением публики. Променять на них романтику флотской службы для выпускника Морского корпуса он считал недостойным.
То ли дело: дальние походы, недели и месяцы в открытом море, сотни нижних чинов в подчинении, братство морских офицеров… А что у летунов? Поднимаешься на полчаса в воздух, сам крутишь штурвал и жмёшь на педали… Чувствуешь себя при этом не то жокеем, не то циркачом. О военном значении авиации моряки продолжали говорить с иронией.
Но очень быстро мнение об авиаторах переменилось. Манёвры флота показали, что для ведения разведки аэроплан просто незаменим. Да и бомбометание с воздуха при определённых навыках пилота может стать довольно точным.
Ну, и об ощущениях… Когда Мунивердич с восторгом рассказывал о своих первых самостоятельных полётах, все присутствовавшие ему откровенно завидовали. Многовековая мечта человечества подняться в небо наконец стала былью.
Казанцев стал просить своего друга как-нибудь прокатить его на аэроплане. Ему тоже очень захотелось