Переменные величины. Погода русской истории и другие сюжеты. Константин Анатольевич Богданов
вслед за Львом Якубинским, можно было бы определить как «шаблонное»110– с той, впрочем, оговоркой, что оно свидетельствует не (только) о сбоях в научной коммуникации, а прежде всего – о самом ее наличии.
РИТОРИКА ВОСТОРГА И БЕЗГРАНИЧНОСТЬ ВЗАИМОПОНИМАНИЯ
Восторг есть напряженное состояние единого воображения.
По пояснению словарей, слово «восторг» обозначает «бурную положительную эмоцию», «необыкновенный подъем чувств, экстаз, упоение»111. Как и всякая эмоция, восторг не обязательно выражается словами и, даже если он опознается в преимущественном указании на акт речи, во всяком случае не обязывает к членораздельности112. Если на письме знаком сентиментальной меланхолии стало многоточие (введению которого в русской литературе сильно поспособствовал Н.М. Карамзин)113, то для восторга таковым должен, вероятно, считаться вослицательный знак, а еще точнее повторяющийся ряд восклицательных знаков, своего рода «многовосклицание». Так, в одном из ранних рассказов А.П. Чехова заподозренный в незнании правил препинания коллежский секретарь мучительно вспоминает, в каких случаях восклицательный знак ставится в официальных бумагах, пока в психотичном озарении не венчает им свою роспись «Коллежский секретарь Ефим Перекладин!!!». «И, ставя эти три знака, – продолжает Чехов, – он восторгался, негодовал, радовался, кипел гневом»114. На письме сильные эмоции требуют внелексических средств, в устной риторике – внесловесных усилий – голосовых модуляций, экспрессивной мимики и жестикуляции.
Риторические наставления, касающиеся восторга, иллюстративны при этом и к тем контекстам, в которых его переживание служит темой специальной рефлексии и целенаправленной аргументации. Для европейской культурной традиции таким – наиболее общим – контекстом должно быть, вероятно, сочтено богословие. В католической, протестантской и православной традиции размышления на тему восторга тиражируются неравномерно, но в той или иной степени объясняются гомилетически: восторг рекомендуемо сопутствует практикам богослужения и молитвы115. Так, по наставлению Макария Великого,
«будучи восхищен молитвой, человек объемлется бесконечной глубиной того века и ощущает он такое неизреченное удовольствие, что всецело восторгается парящий и восхищенный ум его, и происходит в мыслях забвение об этом земном мудровании, потому что переполнены его помыслы и, как пленники, уводятся у него в беспредельное и непостижимое, почему в этот час бывает с человеком, что, по молитве его, вместе с молитвой отходит и душа»116.
Православные богословы не скупятся на словосочетания «восторг веры», «восторг молитвы», «молитвенный восторг»117, хотя иногда и оговариваются в необходимости отличать духовный восторг, восторг умиления от чрезмерного экстатического
Толковый словарь русского языка: В 4 т. М., 1935. Т. 1; Новый объяснительный словарь синонимов русского языка / Под ред. Ю.Д. Апресяна. М., 1997. С. 37.
Важно отметить при этом, что использование существительного «восторг» отличается от использования глагола «восторгаться», подразумевающего сравнительно бόльшую вербализованность соответствующей эмоции (см. аналогичное противопоставление глаголов «восхищаться» и «восторгаться» в: Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. Второй выпуск / Под общ. ред. акад. Ю.Д. Апресяна. М., 2000. С. 34—38, где, однако, не оговариваются семантические особенности в употреблении однокоренных существительных и глаголов).
Николай Греч вспоминал о своем наставнике – «франте и моднике» начала XIX века: «Он читал с восторгом “Бедную Лизу” и любил везде ставить тире, в подражание модному тогда Карамзину» (
Греч. ἐνθουσιασμός, лат. enthousiasmós, ecstasis, нем. Ekstase,
См. например, у святителя Филарета: «И видно, сильно их объял