Жизнь Булгакова. Дописать раньше, чем умереть. Виктор Петелин
Михаил сказал, чтоб я ехала в Москву и ждала от него известий. „Где бы я ни оказался, я тебя вызову, как всегда вызывал“. Но я была уверена, что мы расстаемся навсегда, плакала. Я ехала в Москву по командировке театра – как актриса за своим гардеробом. Но по железной дороге было уехать нельзя, только морем. Мы продали кожаный баул, мне отец его купил в Берлине, на эти деньги я поехала. Михаил посадил меня на пароход, который шел в Одессу. Была остановка в Феодосии, я пошла искать по адресу сестру Михаила, но ее там уже не было. В Одессе около вокзала была гостиница, бывший монастырь. Я продала свои платья на базаре, никак не могла сесть на поезд, день за днем. Потом один молодой человек сказал: „Я вас посажу!“ Поднял меня и просунул в окно. А вещи мои – круглая картонка и тючок с бельем – остались у него. Я приехала в Киев, пришла к матери Михаила. Там наши вещи тоже пропали, Варвара Михайловна сказала: „Ничего нет, я могу дать тебе только подушку…“»
24 августа 1921 года Надежда Афанасьевна писала своему мужу из Киева в Москву:
«Новость. Приехала из Батума Тася (Мишина жена), едет в Москву. Положение ее скверное: Миша снялся с места и помчался в пространство неизвестно куда, сам хорошенько не представляя, что будет дальше. Пока он сидит в Батуме, а ее послал в Киев и Москву на разведки – за вещами и для пробы почвы, можно ли там жить».
Конечно, и в Батуме М. Булгаков работал, работал над «подлинным» – над «большим романом по канве „Недуга“». И после долгих и мучительных, как представляется, раздумий он решил остаться в России.
В сентябре он был уже в Киеве, у матери, спал на диване и пил чай с французскими булками. Как о самом приятном вспоминает он о днях, проведенных у матери: «Дорого бы дал, чтоб хоть на два дня опять так лечь, напившись чаю, и ни о чем не думать. Так сильно устал», – писал Булгаков из Москвы 17 ноября 1921 года. (См.: Михаил Булгаков. Письма. М.: Современник, 1989.)
А из Киева в Москву он уехал в конце сентября.
Булгаков давно мечтал о Москве, твердо уверенный в том, что в столице не должно быть такого бедственного для писателя положения, как в провинциях, здесь должны быть частные издательства, большие возможности для публикации его произведений, здесь не должно быть такого положения, когда невежественные люди вкривь и вкось толкуют творческий замысел.
Однако и Москва встретила его холодно.
5
В «Письмах» Михаила Булгакова, на которые я уже не раз ссылался, в письмах родным и близким он подробно и со всей возможной откровенностью рассказывает о первых месяцах своего житья-бытья в Москве. Кое-как нашли пристанище, кое-что он уже зарабатывает, не отказывается ни от какой работы, готов даже поступить в льняной трест, готов принять приглашение «на невыясненных условиях в открывающуюся промышленную газету»… В ноябре, то есть через полтора месяца после приезда в Москву, «мы с Таськой уже кой-как едим, запаслись картошкой, она починила туфли, начинает покупать дрова и т. п., – писал Булгаков матери. –