Когда опускается ночь. Уилки Коллинз
свете – и что мне не доводилось встречать более славного ветерана Великой армии[4].
– Играйте! – вскричал мой друг-военный. – Играйте и побеждайте! Сорвите банк! Mille tonnerres![5] Сорвите банк, мой храбрый английский товарищ!
И да, я продолжал играть – и поднимал ставки так рьяно, что еще через четверть часа крупье объявил: «Господа, на сегодня банк закрыт». Все банкноты, все золото из этого «банка» лежали теперь грудой у меня под руками, весь безбрежный капитал игорного дома был готов перетечь в мои карманы!
– Завяжите деньги в платок, мой достойный господин, – посоветовал старый солдат, когда я стал лихорадочно подгребать к себе свою груду золота руками. – Завяжите в платок, как мы в Великой армии завязывали свои съестные припасы; ваш выигрыш очень уж тяжел, никакие брючные карманы не выдержат. Ну вот! Прекрасно, сгребайте сюда все, и банкноты тоже! Credie![6] Вот это удача! Погодите! Вот еще наполеон на полу! Sacre petit polisson de Napoleon![7] Неужели я тебя наконец нашел? Ну вот, сударь, – два тугих двойных узла крест-накрест, с дозволения вашей светлости, и денежки спрятаны. Пощупайте! Пощупайте, счастливец! Круглый, твердый, что твое ядро. Ah, bah![8] Если бы только в нас запускали такими ядрами при Аустерлице[9] – nom d’une pipe![10] О, если бы! А теперь что же мне остается – мне, старому гренадеру, ветерану французской армии? Что, спрашиваю я вас? Проще простого: пригласить моего драгоценного английского друга вместе распить бутылку шампанского и на прощание поднять пенный кубок за богиню Фортуну!
Достойнейший ветеран! Веселый старый гренадер! Шампанское за любые деньги! Английский тост за старого солдата! Ура! Ура! Другой английский тост за богиню Фортуну! Ура! Ура! Ура!
– Браво, англичанин – любезный, щедрый англичанин, в чьих жилах течет живая французская кровь! Еще бокал? Ah, bah! Бутылка пуста! Ничего! Vive le vin![11] Я, старый солдат, заказываю еще одну бутылку и к ней полфунта конфет!
– Нет-нет, ветеран, так не пойдет, старый гренадер! Та бутылка была ваша, а эта – моя. Вот, глядите! Наливайте! За французскую армию! За великого Наполеона! За присутствующих! За крупье! За жену и дочерей нашего честного крупье, если они у него есть! За прекрасных дам! За всех на свете!
Когда опустела вторая бутылка шампанского, у меня возникло чувство, будто я напился жидкого пламени: мозг у меня пылал. Прежде вино, даже в избытке, не оказывало на меня подобного воздействия. Может быть, все дело в том, что я был крайне возбужден и вино лишь взбодрило меня в таком состоянии? Может быть, у меня было несварение желудка? Или шампанское оказалось на редкость крепким?
– Ветеран французской армии! – вскричал я в приступе безумного ликования. – Я весь в огне! А вы? Это вы заставили меня запылать! Слышите, о мой герой Аустерлица? Закажем же третью бутылку шампанского, зальем это пламя!
Старый солдат покачал головой, закатил круглые глаза – я испугался, что они вот-вот
Тысяча громов!
Здесь: Поверить не могу!
Чертова маленькая шалость Наполеона!
Ах, ба!
В битве при Аустерлице в 1805 г. французские войска под командованием Наполеона разбили русско-австрийскую армию.
Здесь: Черт подери!
Да здравствует вино!