Записки фельдшера. Олег Врайтов
живо!
Знакомое слово словно толкнуло меня в спину. В конце концов, чем ситуация отличалась от уличного вызова? Разве что отсутствием Кости.
– Не надо никого звать. – Я торопливо раскрыл рюкзак, доставая пакет с «ремкомплектом». – Стас, еще стулья тащи, ее положить надо. Толян, ногу повыше подними!
Пробка от пузырька с перекисью вылетела, словно из бутылки шампанского, ускакав куда-то по ступенькам вниз. Я щедро полил ей рану, и образовавшаяся пена мгновенно окрасилась оттенками красного.
– У меня кровь течет… – слабым голосом произнесла Алена. Профессионально слабым, я бы сказал. Еще бы, когда тебя на руках держит альфа-самец всея группы 96-ПС, красиво пострадать просто сам Бог велел.
– Тебе ли крови бояться, милая? Ты ж ее чаще, чем я, видишь, каждый месяц практически, – отозвался я, натягивая перчатки и распечатывая упаковку на салфетках. Алена на миг прекратила страдания, чтобы метнуть в меня негодующий взгляд.
Из вестибюля, отпихнув все еще оцепенело стоящую на месте Гиену, появился Стас, с грохотом волочивший добытые где-то три стула. Алену уложили на них, на последний сел Анатолий, положив ноги девушки себе на колени. Кровавый ручеек, сдерживаемый перекисью и возвышенным положением конечности, начал мелеть.
– Как… там? – закатив глаза, поинтересовалась пострадавшая.
«Там» было все достаточно невинно – неглубокая резаная рана, рассекшая только кожу и даже не добравшаяся до мышц, больше крови, чем раны, поэтому я не счел нужным отвечать – промыв, аккуратно закрыл ее салфеткой, пропитанной перекисью и туго прибинтовал поданным Машей бинтом.
– Жить будешь, – ободряюще похлопал по коленке Аленку наш Казанова от психологии.
– Спасибо… – улыбаясь последней улыбкой смертельно раненного лебедя, сказала девушка, не сводя глаз с Носова и благодарно накрывая его ладонь своей. Толик зарделся.
– Да не за что, – усмехнулся я, разрывая конец бинта надвое и завязывая получившиеся хвостики узлом.
– Что здесь произошло? – раздалось сзади. Ага, завхоз пожаловал. Картина, открывшаяся ему, была еще та: усеянное крупными и не очень стеклянными осколками крыльцо, лужа из грязно-красной пены между ними и девушка с забинтованной ногой, лежащая на стульях. – Какого..? Кто это сделал?
– Никто, Рафаил Ханифович, – ответил я, отрепетированным нарочито-небрежным жестом сдирая с взмокших уже кистей рук перчатки. – У Марии Михайловны экзамен был, фрамуга упала, стекло выбила, девушку вот поранило. Мария Михайловна выбежала, чтобы нам помочь, хотела «Скорую» вызвать, да мы своими средствами обошлись, никого звать не понадобилось. Правда, Мария Михайловна?
Гиена дернула щекой и, не ответив, скрылась в дверях. Завхоз, недоверчиво окинув взглядом зону бедствия, покачал головой:
– Даже выпуститься без фокусов не можете. Даю час, чтоб все убрали. Развели тут…
Ушел и он.
– Да-а, – протянул Толик. – Действительно, без фокусов…
– Все равно она пожалуется, – произнесла Маша.
– Зелинская, вы еще