Что там, за дверью?. Семён Теслер
и он уже устал отвечать на бесчисленные поползновения: – Да, да, занято. Не видно, что ли…
– Пиво?
– Да, пиво. Привет. Извини…
– Конечно, что ж ещё, – согласился он, не ответив на приветствие. Безразличная усталость текла из глаз, замкнутых тёмными окружиями бессонницы. И ещё – запечатанная в них грусть и тревога. Пока я разглядываю его, принесли ещё пару бокалов пива.
– Ну, колись, что приключилось на сей раз?
– Ровным счётом ничего такого, что бы не приключалось в прошлый, позапрошлый и поза-позапрошлые разы. Просто, чувствую, – нет у меня больше сил…
– Поругался с шефом в очередной раз.
– Да нет, не то, чтобы… Сама работа достала.
– Во даёшь! У тебя работа, – я мечтательно запрокинул голову, – дай Б-г другим! Ты же не ящики таскаешь и не за станком стоишь. Сидишь себе, пописываешь…
– Сказав это, я понимаю, что чуточку передернул и что приятелю приходится хорошо побегать, или ждать на сквозняке событий во всяких присутственных и – по умолчанию – отсутственных местах десяток слов, брошенных каким-то местным или заезжим бонзой. В лучшем случае, – висеть часами на телефоне, чтобы добыть какие-нибудь тощенькие данные или бесконечно забрасывать для этого сети в Сети, в Интернет, значит… Короче – ловить тему, даже если временами ему приходилось ползти по лезвию «можно-нельзя».
Вспомнилось, в связи с этим, как он однажды заметил мне, что в поисках ему не раз и не два приходится опускаться в темноту самых глубоких колодцев Интернета. Не зря и названия у них соответствующие, что-то типа «Deep Web» – «глубокий интернет», «Dark net» – «теневая паутина». Меня даже заинтриговало тогда его замечание, что частое появление в этой сумеречной зоне не совсем поощряется специалистами по Интернет-безопасности, хотя, в принципе, в рамках права оно как бы и легитимно. Так что, если, как говорится, колется, но хочется, – так почему бы нет, тем более что в привычном Интернете, говорят, в разы меньше информации, чем, скажем, в менее известном.
Приятель без обиды посмотрел на меня: – Дурак ты. «Сидеть… пописывать», – передразнил он. – Мне ли тебе объяснять, что есть труд и есть творчество. Заметь: вещи разные. Как и соответствующие им зарплата и удовольствие. Правда, одно без другого редко бывает, главное – в каких пропорциях они тебе отсыпятся. Вникаешь? Теперь представь, что тебе прописана из двух всего лишь одна опция, одна(!) – труд, труд, труд! Не просто – труд, знаешь, я иногда завидую тем, как ты сказал, кто стоит за станком или таскает ящики. Им, по крайней мере не надо ломать голову, класть её на плаху, да дорогой мой, и не фигурально, или… Или лизнуть в нужном месте… Ты можешь это сделать? А если я не могу! – он сделал большой глоток и поперхнулся… – Извини, начал заводиться. Просто, всё время решаешь дилемму «чтоб и овцы… и волки» – понимаешь? И порядочность сохранить и-и…, не могу вот слово подобрать, ну опять же: типа – угодить. Не совсем это слово подходит, – он вздохнул. – В общем: что-то такое… С одной стороны начальство, с другой – такие, как ты, читатели. И те, и другие, –