Солдат великой войны. Марк Хелприн
дольше, чем ожидаю. А вот почему я этого хочу – загадка. Я такой осторожный и добросовестный, что умереть мне совершенно не страшно. Если я умру на этой дороге, ты просто иди дальше. Меня найдут. И все устроится как надо.
– Вам кажется, что вы можете умереть? – пробормотал Николо между жадными вдохами. – Это мне кажется, что я вот-вот умру.
– Не волнуйся, – ответил Алессандро, внезапно рассердившись. – Я в хорошей форме. Думаю, ты неправильно истолковал мою походку. После войны я, конечно, не могу ходить так же быстро, как и до нее, но в последнее время я освоил трость. – Он постучал ею по дороге. – И я сорок лет плаваю на гребной лодке по Тибру, исключая только время, когда река разливается или пересыхает. Я гребу и в жару, и в дождь. Меня таранили катера, на меня нападали лебеди. Я видел армии завоевателей, маршировавшие по мостам надо мной, а потом, несколькими годами позже, они отступали по тем же мостам. Случалось, я греб под снегопадом и слышал, как шипит снег, падая в воду. Казалось, я вовсе не в Риме, а в Англии. Я стараюсь не переусердствовать, но я не такой слабак, как многие в моем возрасте.
– Я это и сам вижу, – ответил Николо, его лоб блестел от пота. – Впечатление от вас другое, – продолжал он. – Ваша манера одеваться… вы выглядите, как сахарный торт.
– Что ты хочешь этим сказать? – удивился Алессандро, оглядывая свой костюм.
– Он такой белый. И волосы у вас седые. Вы выглядите как священник летом… или как человек-мороженое.
– Человек-мороженое!
– Ну, что вам больше нравится. Вы кажетесь таким хрупким, и я думал, что вам лет девяносто, может, даже сто.
– Сто! – Такая лесть не пришлась Алессандро по душе. – Через двадцать шесть лет, когда тебе будет сорок три, я, возможно, и отмечу столетний юбилей. И костюм не белый. Он светло-кремовый. Видишь?
– Мне он кажется белым.
– При свете звезд трудно отличить эти цвета. Подожди, пока взойдет полная луна.
– Откуда вы знаете, что она будет полной?
– Помимо прочего, прошлой ночью она была полной, кроме тоненькой полоски. Этой ночью она станет идеально круглой. Вот почему я иду так быстро.
– Вы так быстро ходите, когда луна полная?
– За Ачерето проходит высокий хребет. Там. – Он указал вперед и направо, на темный холм, который поднимался выше остальных. – Вечером, если бы меня не вышвырнули из автобуса, с него я смог бы увидеть, как солнце садится в море… хотя на таком расстоянии море – полоска на горизонте, тонкая и синяя, словно пробный акварельный мазок. И оттуда можно увидеть Рим, если горят его огни, сначала слабо, а потом создается впечатление, будто город горит. В сумерках волнообразное движение огней создает впечатление, будто это море. Если не сбавим темп, успеем попасть туда до восхода луны. Сначала она будет оранжевой и янтарной, как Рим на другой стороне, светясь, словно угли большого костра. Какие-то мгновения янтарная луна за востоке и янтарный город на западе будут казаться зеркальными отражениями, и с высоты холма мы будем наблюдать, как они смотрят друг на друга, словно