Знак четырех. Собака Баскервилей. Артур Конан Дойл
нигде нет?
– Нигде.
– Черт бы побрал этого мерзавца! Тут шею можно в два счета сломать. Ну что ж, где он сумел взобраться, там я сумею спуститься. Водосточная труба на ощупь довольно надежная. Итак, на старт!
Послышалось шуршание ног о трубу, и фонарь пополз вниз по стене. Затем Холмс легко спрыгнул на крышку бочки, а оттуда – на землю.
– Проследить его путь ничего не стоило, – заявил он, натягивая носки и ботинки. – Черепица расшаталась под его ногами, и в спешке он обронил вот это. Мой диагноз подтвердился, как любите выражаться вы, медики.
Холмс протянул мне что-то вроде мешочка или кисета, сплетенного из цветной соломки и украшенного дешевым бисером. Формой и цветом предмет напоминал портсигар. Внутри обнаружилось полдюжины игл из темного дерева, заостренных с одного конца и округленных с другого: в точности такая сразила Бартоломью Шолто.
– Адское оружие, – проговорил Холмс. – Осторожнее, не уколитесь. Очень рад, что они у меня в руках: вероятно, это весь запас. Меньше риска, что они того и гляди вопьются в кожу мне или вам. Я бы предпочел пулю Мартини – Генри. Вы готовы совершить шестимильную пробежку, Ватсон?
– Вполне.
– Ваша нога не подведет?
– Ручаюсь.
– А ну-ка, песик, сюда, ко мне! Умница Тоби, умница! Нюхай, песик, нюхай!
Холмс поднес пропитанный креозотом носовой платок к собачьей морде. Тоби, расставив мохнатые лапы и забавнейшим образом вывернув голову, внюхивался с видом знатока, изучающего букет дорогого марочного вина. Холмс отбросил платок, прикрепил прочный поводок к ошейнику Тоби и подвел собаку к бочке с водой. Тоби тотчас залился пронзительным прерывистым визгом, уткнулся носом в землю, высоко задрал хвост и прытко помчался по следу, натянув поводок. Нам оставалось только побыстрее переставлять ноги.
Небо на востоке начало бледнеть, и в холодном сумеречном свете мы могли видеть хоть немного дальше. Позади одиноко и печально вздымался массивный квадратный дом с темными глазницами окон и высокими голыми стенами. Наш путь пролегал прямо через примыкавший к дому участок, почти сплошь изрытый ямами и канавами. Вся усадьба, с торчавшими повсюду кучами земли и одичавшими кустарниками, выглядела запущенной и зловещей, в полной гармонии с разыгравшейся здесь мрачной трагедией.
Когда мы достигли каменной ограды, Тоби, нетерпеливо поскуливая, понесся вдоль нее, пока не остановился в углу, затененном молодым буком. На стыке двух стен недоставало нескольких кирпичей; пустоты были стерты и округлены понизу, словно их частенько использовали в качестве ступенек. Холмс взобрался по ним наверх и, взяв у меня Тоби, опустил его по другую сторону стены.
– Человек на деревяшке оставил здесь отпечаток руки, – сообщил он мне, когда я поднялся следом за ним. – Вот пятнышко крови на белой штукатурке. Большая удача, что вчерашний дождь был не очень сильный! С их бегства прошло двадцать восемь часов, но запах на дороге наверняка не выветрился.
Признаться, я питал на этот счет некоторые сомнения: за это время по Лондонской дороге проехало множество