Адмирал Хорнблауэр. Последняя встреча. Сесил Скотт Форестер
поэтому знает ситуацию лучше мистера Коула – второго очевидного кандидата на руководство операцией.
Отговорка, конечно, чтобы хоть немного подсластить пилюлю, но лучше другим не знать, что он не доверяет Коулу – сгорбленному седому Коулу, который и со своим-то делом управляется еле-еле, но все равно грезит о капитанском чине, даже сознавая всю тщетность таких надежд. У Хорнблауэра было неприятное чувство, что Коул разгадал его тактику; пришлось утешить себя банальной мыслью, что невозможно вести войну и никого не обидеть. Он торопливо перешел к следующему пункту:
– Теперь, господа, я попрошу вас предложить кандидатуры офицеров, которые будут участвовать в операции под началом мистера Викери. Мистер Викери первый, как наиболее заинтересованная сторона.
Как только все детали обсудили, пришло время готовить шлюпки: баркас и тендер «Несравненной», тендеры «Лотоса» и «Ворона». Четырехфунтовка – на баркас, трехфунтовки – на тендеры; провиант, воду, боеприпасы, горючие материалы, чтобы поджигать захваченные суда. Отобрать и вооружить команду: матросам – пистолеты и абордажные сабли, морским пехотинцам – ружья со штыками. В конце дня Викери поднялся на борт «Несравненной», чтобы выслушать последние указания.
– Удачи, – сказал Хорнблауэр.
– Спасибо, сэр, – отвечал Викери.
Он открыто взглянул Хорнблауэру в глаза и добавил:
– Я вам так благодарен, сэр.
– Не благодарите меня, благодарите себя, – резко ответил Хорнблауэр.
Юный Викери благодарит коммодора за то, что тот рискует его жизнью, – и это раздражало неимоверно. Если бы он женился мичманом, у него мог бы быть сын – ровесник Викери.
С наступлением темноты эскадра взяла курс к берегу. Ветер стал чуть более северным, но дул с прежней силой, и, хотя ночь была не такая пасмурная, как вчера, у шлюпок оставались все шансы проскользнуть незамеченными. Ровно в две склянки ночной вахты Хорнблауэр пронаблюдал, как они отходят от кораблей, а как только их очертания растаяли в серой мгле, отвернулся прочь. Теперь предстояло ждать. Он в очередной раз с интересом поймал себя на том, что искренне предпочел бы сам возглавить десант. Много легче рисковать свободой и жизнью во Фришском заливе, чем мучиться неизвестностью на корабле. Хорнблауэр знал свою трусость, знал, что до тошноты страшится увечья, а смерти – лишь ненамного меньше. Тем занятнее обнаружить, что есть вещи, которые он ненавидит еще больше опасности. Когда прошло довольно времени, чтобы шлюпки успели обогнуть бон (или попасть в руки врага), Хорнблауэр спустился в каюту и лег, но мог лишь притворяться спящим, усилием воли не позволяя себе метаться и ворочаться с боку на бок. Большим облегчением было с первыми проблесками зари вновь выйти на полупалубу, искупаться под помпой, а затем выпить кофе на шканцах, поглядывая за правую раковину, где («Несравненная» лежала в дрейфе на левом галсе) были сейчас Пиллау и вход в залив.
Вскоре рассвело настолько, что их стало видно в подзорную трубу. На расстоянии