Пристанище пилигримов. Эдуард Ханифович Саяпов
Я, наверно, без сожаления наблюдал бы за тем, как растворяются в туманной дымке габаритные огни последнего вагона, и слушал бы с замиранием сердца угасающий стук колёс, потому что не видел никакого смысла в продолжении этого путешествия. Мои надежды на катарсис не оправдались.
13 августа 2000 года я со спокойной душой сел в поезд «Нижний Тагил – Адлер». Не было никаких сомнений в том, что я поступаю правильно. Когда облупившиеся колонны вокзала и усыпанная окурками платформа тронулись и поплыли от меня прочь, я пытался убедить себя в том, что это была с моей стороны последняя попытка спасти нашу семью от неминуемого краха. Я повторял как мантру: «Лучше поздно, чем никогда», – но в новом контексте это уже был пустой прогон, где «поздно» равнялось «никогда».
Я постоянно вспоминал широко распахнутые доверчивые глаза моей жены в день 4 июня, когда провожал её в аэропорту «Кольцово». Я вспоминал её тонкие руки, оплетающие мою шею, и взволнованный голос: «Поклянись, что приедешь ко мне… Ты мне нужен, несмотря ни на что». – «Гадом буду, Ленчик! Можешь даже не сомневаться!» – ответил я, задыхаясь от собственной лжи и отводя глаза в сторону.
«Кошка позволяет себя любить, а собака любит бескорыстно и предано», – подумал я в тот момент, когда поезд начал разгоняться, но самое главное – я вдруг вспомнил, что в купе у меня осталась сумка с вещами, с деньгами, с документами, а так же осталась последняя бутылка водки с ласковым названием «Дубинушка».
– Твою же мать! – крикнул я, пытаясь перекричать оглушительный хор цикад, – земля качнулась под ногами, сердце ударило в набат, и я бросился догонять свой последний вагон.
Распахнутая в тамбуре дверь напоминала волшебную дверь Магритта. Эта световая воронка втягивала в себя лавину насекомых, и они мельтешили в проёме амиантовым облаком. Хватая лёгкими густой маслянистый туман, я догнал в несколько прыжков ускользающий вагон и запрыгнул на подножку – в то же мгновение он качнулся, пытаясь сбросить меня под колёса, но я каким-то чудом удержался на ногах. Опустил площадку, закрыл дверь и пошёл в своё купе. Я почувствовал, как сердце с небывалым жизнелюбием выбрасывает кровь. Ноги стали ватными. В руках появилась неприятная дрожь. По спине градом катился пот. Во рту была такая полынная горечь, как будто я шарахнул полстакана абсента.
Я вошёл в купе, открыл дорожную сумку, достал «Дубинушку» и крутанул её на просвет – огненная вода взвилась веселящей кутерьмой. Хотя особого желания не было, я плеснул на донышко гранёного стакана и улыбнулся своему двойнику в отражении окна, а он ответил мне лучезарной улыбкой.
– Вот я и говорю, – продолжил я свою мысль, на этот раз уже обращаясь к конкретному собеседнику, – улетать надо было вместе – 4 июня. Понимаешь? А то что сейчас происходит – это натуральный порожняк.
После второго стакана мы уже разговаривали, как закадычные друзья. Я пытался осмыслить своё прошлое и заглянуть в будущее. В основном это был пьяный бред, но тогда я понял