Картавый мальчик. Олег Миллер
нет паспог’та, тебе его сг’очно сделают, – не обращая на это внимания, продолжил он, – в пг’едставительстве нашего региона в Москве. Лика, тебя устг’оят в гостиницу, пг’ивезут в пог’т, посадят в самолёт. Я обо всём договог’ился. Здесь я встг’ечу с белыми розами, встану на колени, всё что пожелаешь. Никаких своих денег не надо. Тебе надо только из твоего Ленинграда добг’аться до пг’едставительства в Москве, и это всё, что от тебя тг’ебуется. Ты можешь сейчас взять ручку?
Лика ничего не ответила.
– Лика, тебе нужно записать адг’ес и кабинет, где тебя будут ждать. Российский паспог’т у тебя на руках?
– Нет… – сказала Лика, чувствуя, как на глаза навернулись слезы.
– Что значит, нет? – рассердился Влад. – Лика, куда ты его дела? Где твой российский паспог’т?
– Нет, Влад, я никуда не поеду, – пояснила Лика, и сразу в трубке образовалась какая–то беззвучная космическая пустота. Надолго. Потом там, в этой далёкой и невыносимой пустоте, с оглушительным звоном открылась и опять захлопнулась стальная крышка «зиппы». Лика вздрогнула.
– Влад, я же слышала, ты совсем недавно курил, – укорила она. – И опять куришь.
Он молчал.
– Слушай, что я тебе расскажу. Нас в школе водили на экскурсию в мединститут, показывали лёгкие курильщика и лёгкие некурящего человека, они были законсервированы в спирте или формалине, точно я не знаю. Многие мальчишки потом бросили курить. Знаешь, разница впечатляет.
– Я тоже это видел, – задумчиво сказал профессорский внук. – Но меня впечатлило иное.
– Что же? – спросила Лика.
– Лёгкие и того, кто дымил всю свою жизнь, и того, кто табаком не баловался, стояли на одной и той же полке. И даже плавали в абсолютно одинаковых банках. Это и есть главное, Лика, а всё остальное уже не суть важно. Ответь мне: в чём же ты увидела эту твою разницу? Нет никакой разницы.
– Влад, ты меня запутал, – наморщила свой лобик Лика, – тоже, между прочим, золотая медалистка средней школы. – Повтори, пожалуйста, ещё раз свой вопрос.
– Зачем? – мрачно возразил он. – На него у тебя всё равно не найдётся ответа, потому что его нет и быть не может. Для меня – уж точно.
– По–твоему, значит, я дура, – сказала Лика и жалобно попросила:
– Влад, не обижайся. И прекрати опять выбирать слова. Ты не допускаешь, что у меня тоже могут быть какие–то свои дела – прямо сейчас, когда ты меня вдруг так захотел увидеть? Я не могу к тебе приехать. Я учусь.
– Нет, по–моему, это я дебил, – резко заметил он. – Ладно, пег’еживём и это, не впег’вой.
– Ты мне ещё когда–нибудь позвонишь? – похолодела Лика.
– Я уже сказал: не люблю пг’осто так болтать по телефону, я тебе не мальчик, с кем можно болтать.
– Влад, а можно я тебе когда–нибудь потом позвоню сама? – попросила Лика и добавила: – По делу, Влад, можно?
– Ну, если по делу, звони… – холодно ответил он, и она услышала в трубке непрерывный гудок.
Лика позвонила ему только через три месяца – по делу. Попросила выслать ей по электронной почте архив концепций разных