Магнолии были свежи. Софья Игнатьева
и слушать ровный гул автомобиля, который убаюкивал, проваливаться в короткую дремоту, видеть начало интересного сна, а потом обнаруживать, что ты в незнакомом месте и с изумлением думать, куда же ее смогла занести судьба. Для жизни Мадаленны, не особо богатой на события, это было приключение, и она с интересом наблюдала, как знакомая дорога казалась совершенно другой. Но разговор все же начать стоило; надо было хотя бы поблагодарить мистера Гилберта за Дикси, а потом снова со спокойной душой наблюдать за елками и столетними дубами. Мадаленна досчитала до десяти и быстро проговорила:
– Спасибо вам за Дикси. Без вашей помощи они бы ее убили.
– На самом деле это вам спасибо, – живо отозвался мистер Гилберт. – Если бы вы так неожиданно не рванули к арене, я бы даже не понял, что там что-то произошло.
– Надеюсь, она пойдет на поправку. – Мадаленна искренне старалась поверить в это, но морда лошади с закатившимися глазами так ярко стояла перед глазами, что в горле появился комок. – Надеюсь, они ее не докалечат.
– Не беспокойтесь, не все врачи такие продажные, как этот. Я сам прослежу, чтобы с нашей подопечной все было хорошо. Единственное, наверное, она больше не сможет участвовать в скачках…
– Оно и к лучшему.
– Согласен.
Мадаленна вдруг поймала взгляд Эйдина в зеркале и отвернулась. Это было некрасиво и невежливо, но ей вовсе не хотелось, чтобы кто-то видел ее заплаканные глаза; она понадеялась, что ее знакомый не станет обращать на это внимания. Так оно и произошло; а Джон обязательно бы спросил, в чем дело, а потом бы дулся, что она ему не ответила, мелькнула непрошеная мысль, и Мадаленна совсем запуталась, чьи глаза были перед ней – умирающей Дикси или злого Джона?
– Возможно, это не совсем мое дело, – внезапно начал мистер Гилберт, и она снова чуть не взглянула в зеркало. – Но я думаю, что ваш друг поступил так неосознанно, просто не контролируя себя. В минуты гнева мы можем наговорить такого, из-за чего потом будем просыпаться в ночных кошмарах.
– Возможно.
Ее ответ прозвучал слишком резко и холодно, и снова в его взгляде не было ни осуждения, ни обиды. Этот человек удивительно понимал каждого, чувствовал его настроение и не переступал границу дозволенного, и не будь Мадаленна так благодарна ему за то, что она спас ее от обморока, наверняка бы подозрительно взглянула на него и до конца пути не проронила ни слова. Но бывшая неприязнь прошла, и она внезапно вспомнила, как забавно они выглядели с профессором Разерфордом, когда лошадь Долли выиграла свой забег. Воспоминание пришло очень не вовремя, и оказалось таким ярким, что Мадаленна с трудом сдерживала наступавшую улыбку, которая так и грозила прорваться и обернуться смехом. И чем сильнее она сохраняла сердитый вид, тем дальше разъезжались концы ее губ.
– Что вас так развеселило? – улыбнулся в ответ мистер Гилберт.
– Прошу прощения, сэр. – врать этому человеку было бесполезно, и Мадаленна начала подыскивать