Одиночка: Одиночка. Горные тропы. Школа пластунов. Ерофей Трофимов
раз постояльцев засылает, вон как тебя теперь. Да все одно тяжко.
– А кому легко теперь, – развел Елисей руками. – Ладно, не кручинься. Даст бог, справимся.
Заведя коней под навес, он обтер их пучками соломы и, наполнив поилку водой, задумчиво почесал в затылке. По словам хозяйки, сена у нее не было. Этот вопрос нужно был решать в первую очередь. С этим он и обратился к Наталье. Моментально сообразив, что постоялец готов оплатить покупку, она вынеслась со двора. Примчавшись обратно минут через двадцать, она с улыбкой поведала, что сено скоро привезут. Тут же отдав ей три рубля серебром, Елисей отмахнулся от вопроса про возврат остатка.
– Продуктов купи, – велел парень, доставая из фургона сундук с личными вещами. Самый, кстати, маленький.
Пройдя в дом, он с интересом оглядел выделенную ему комнату и, удовлетворенно кивнув, принялся обустраиваться. Развесив одежду, он достал масленку, ветошь и принялся чистить карабин. Оставлять нагар было чревато. Приведя оружие в порядок, парень зарядил его и, повесив на гвоздь, от души потянулся. Выйдя во двор, парень перешагнул тын и, выбравшись на улицу, принялся осматриваться. Саму крепость он так толком рассмотреть и не успел.
– Так ты, выходит, и есть Кречет? – вдруг послышался вопрос, и Елисей, обернувшись, увидел старушку за соседним плетнем, что с интересом рассматривала его.
– Он самый. Елисей Кречет и есть, – кивнул парень, не видя смысла прятаться.
– А бабку твою как звали? – послышался ехидный вопрос.
– Степанида она.
– Ну-ка, подойди ближе, – вдруг потребовала бабка, подслеповато щурясь.
Парень в два шага подошел к самому плетню, с интересом разглядывая старуху.
– Кречетово семя, – кивнула бабка, рассмотрев его как следует. – С первого взгляду видать. Дед твой тоже, бывалоча, как что не по нем, так глазищами зыркнет, словно ножом ткнет. Ажно сердце заходится. Ох, погибель бабья будет, – ворчала она, всматриваясь ему в лицо. – Озера синющие, а не глаза человечьи.
– Вы никак, бабушка, всю семью мою знавали, – удивился Елисей.
– Ну, всю, не всю, а деда с бабкой точно знавала.
– Так, может, вы тоже из Пригорской? – на всякий случай уточнил парень.
– Нет. Я под Пятигорском жила, – усмехнулась старуха.
– А откуда семью мою знали тогда? – не унимался Елисей.
– Жизнь сводила, – загадочно усмехнулась старуха.
«Темнишь ты чего-то, бабка», – подумал парень, задумчиво разглядывая ее.
– Да ты худого не думай, – словно прочтя его мысли, вздохнула бабка. – Меня дед твой в жены хотел, да родители не отдали. Сговорена уж тогда была. Ну, а потом он Степаниду за себя и взял. Оттого и про глаза знаю.
«Похоже, дед у меня еще тот ходок был, – фыркнул про себя Елисей. – Если его до сих пор старушки помнят».
– Ты вот что, Елисей. Коль нужда какая будет, заходи. Пособлю, чем сумею, – вздохнула бабка и, развернувшись, двинулась к дому, тяжело опираясь на клюку.
«Да уж, помощница, божий одуванчик», – усмехнулся про себя Елисей.
– Ну что, казак,