Трактир «Ямайка». Моя кузина Рейчел. Козел отпущения. Дафна дю Морье
самому сунуть голову в петлю. Его самоуверенность в конце концов погубит его. У Мэри еще есть надежда, ее спаситель совсем близко, всего в пяти милях отсюда, он ждет в Олтернане ее знака.
– Я расскажу, что делала в тот день, а вы можете верить или нет – мне все равно, что вы подумаете, – сказала она. – В канун Рождества я пошла в Лонстон, на ярмарку. К восьми часам я устала, и, когда началась буря, я промокла насквозь и уже ни на что не годилась. Я наняла экипаж и велела кучеру отвезти меня в Бодмин. Я думала, что, если упомяну трактир «Ямайка», он откажется ехать. Вот, больше мне сказать нечего.
– Ты была одна в Лонстоне?
– Конечно одна.
– И ты ни с кем там не говорила?
– Я купила платок у женщины за прилавком.
Джосс Мерлин сплюнул на пол.
– Ладно, – сказал он. – Что бы я теперь с тобой ни делал, ты будешь стоять на своем, верно? У тебя есть одно преимущество: я не могу доказать, что ты врешь. Должен признать, немногие девушки твоих лет провели бы весь день в Лонстоне одни. И домой бы они тоже поехали не сами по себе. Если ты сказала правду, тем лучше для нас. Никто не станет искать кучера здесь. Черт возьми, хорошо бы сейчас выпить.
Дядя наклонил стул и затянулся трубкой.
– Ты еще поездишь в собственной карете, Пейшенс, – сказал он, – и будешь носить перья на шляпке и бархатный плащ. Я еще не сдался. Сперва я увижу в аду всю эту банду. Погодите, мы начнем все сначала, будем как сыр в масле кататься. Может, я сделаюсь трезвенником и буду ходить в церковь по воскресеньям. А ты, Мэри, станешь в старости водить меня за ручку и кормить с ложечки.
Трактирщик запрокинул голову и захохотал, но его смех внезапно оборвался, рот захлопнулся, как капкан, и он с грохотом опустил стул на пол и встал посреди кухни, изогнувшись всем телом, с лицом белым как простыня.
– Тсс, – хрипло прошептал он, – слушайте…
Женщины проследили за взглядом хозяина: его глаза были прикованы к узкой полоске света, пробивавшейся сквозь щель в ставнях.
Кто-то тихо скребся в кухонное окно… постукивал легонько, осторожно, украдкой царапал стекло.
Это было похоже на звук, который издает ветка плюща, когда, отломившись от ствола, она свисает вниз и шуршит, касаясь окна или двери, при малейшем дуновении ветра. Но на шиферных стенах трактира «Ямайка» не было плюща, и рядом со ставнями тоже ничего не росло.
Скрестись продолжали, настойчиво и бесстрашно: тук… тук… словно постукивание ключа; тук… тук… как будто барабанили четырьмя пальцами.
В кухне не раздавалось ни звука, кроме испуганного дыхания тети Пейшенс, которая через стол потянулась рукой к племяннице. Мэри смотрела на трактирщика; он неподвижно стоял, и его фигура отбрасывала на потолок чудовищную тень; она увидела, как сквозь темную щетину бороды синеют его губы. Затем дядя наклонился и осторожно, как кошка, на ощупь потянулся рукой к ружью, стоявшему напротив возле стула. Его пальцы вцепились в ружье; трактирщик не сводил глаз