В твоем плену. Лия Роач
отпрыгиваю от него и интуитивно прячу телефон за спину.
– Мне нужно сделать еще один звонок, – заявляю с невесть откуда взявшейся смелостью.
– Забыла что-то передать? – он заламывает брови.
– Я хочу поговорить не с Расселом.
– А с кем же? – искреннее удивление он явно переигрывает.
– Уж точно не с ООН, – огрызаюсь.
– Ну, значит, звонок не очень важный. И может подождать… пару недель, – добавляет, подумав.
– Недель?! – вскидываюсь и повышаю голос, продолжая отступать от него.
– При известном невезении да, не меньше, но я все ж надеюсь избавиться от тебя побыстрее.
Он протягивает руку, уверенный, что я отдам ему мобильник.
– И все это время я даже не смогу позвонить?
– Ну почему не сможешь? Ты ко мне несправедлива. Ты же полминуты назад разговаривала с мужем. Для первого дня более чем достаточно.
– Фак! Немедленно дай мне телефон! – я топаю ногой. – Я хочу позвонить, и ты не смеешь мне запрещать!
Сойер разводит руками с невозмутимым видом, но я замечаю скрытую улыбку. Кажется, ситуация, на самом деле, его забавляет.
– Ты хорошо себя чувствуешь, мамочка? Боюсь, вчера ты потеряла слишком много крови. Мой телефон по-прежнему у тебя.
Смотрю на руку, крепко сжимающую давно устаревшую модель известного производителя смартфонов, и моментально заливаюсь краской от неловкости. Но, несмотря на конфуз, сдаваться я не намерена.
– Вот и отлично. Выметайся! У меня конфиденциальный разговор.
Он перестает ухмыляться:
– Придется тебе уяснить: пока ты здесь, все твои разговоры ограничиваются мной. И – но это исключительно по желанию – твоим мужем.
– Я отсюда сбегу, – обещаю мстительно.
– Попытайся, – отвечает он поощрительным кивком.
– Я сбегу. Я клянусь!
Цербер морщится:
– Не люблю повторяться…
Ничто не меняется ни в его позе, ни во взгляде, но глаза сверкают так, что меня моментально бросает в жар.
"Этот парень вовсе не душка", – думаю запоздало.
Он опасен. Я ощущаю это всем телом. И странная неприязнь к нему от этого растет еще больше, замещая другие, более тревожные, чувства – ненавижу бояться. Всегда ненавидела, даже в детстве. Страх – самая низменная из всех человеческих эмоций, и я не позволяла ему овладеть мной, руководить моими поступками.
Боялась высоты, но лезла на самое высокое дерево, выше любого мальчишки. Боялась темноты и сбегала из дома, чтобы гулять по самым темным улицам пригорода, в котором мы жили. Боялась собак и заставила себя подружиться с дворовой сворой. Боялась змей и таскалась в террариум смотреть на этих мерзких тварей.
И Сойера бояться я не стану. Ни за что. И с дурацкими снами как-нибудь справлюсь.
Еще посмотрим, кто кого.
Я молча – меньше слов и меньше обменов взглядами, только так я не выдам себя – возвращаю сыну мужа телефон и ухожу уверенной поступью, хотя мне очень хочется побежать,