Детство Иисуса. Джон Максвелл Кутзее
должное женской красоте, который известен мне, моему физическому естеству. Я называю это должным, потому что ощущаю это как подношение, а не как оскорбление.
Он умолкает.
– Продолжайте, – говорит она.
– Это все, что я хочу сказать.
– Это все. И как воздание должного – как подношение, а не оскорбление – вы хотите крепко меня схватить и запихнуть часть своего тела в меня. Воздавая должное, как вы говорите. Я растеряна. Для меня все это дело видится нелепым: вам – нелепым делать, а мне – нелепым допускать.
– Кажется нелепым, только если вот так это сказать. Само по себе оно не бессмысленно. Оно не может быть бессмысленным, поскольку это природное желание природного тела. Это природа говорит в нас. Так все устроено. То, как все устроено, не может быть абсурдным.
– Правда? А если я скажу, что, на мой взгляд, это не просто абсурдно, а еще и уродливо?
Он изумленно качает головой.
– Вы не можете так считать. Я‑то, может, стар и непривлекателен – я и мои желания. Но вы наверняка не считаете, что природа сама по себе уродлива?
– Считаю. Природа может иметь красивые черты, а может – и уродливые. Те части наших тел, которые вы скромно не называете в присутствии подопечного, – вы считаете их красивыми?
– Сами по себе? Нет, сами по себе они не красивые. Целое красиво, не его части.
– И вот эти части, которые не красивы, – их вы хотите запихнуть в меня! Как мне это воспринимать?
– Не знаю. Скажите, что сами думаете.
– Все ваши милые разговоры о воздании должного красоте – una tontería. Если б вы сочли меня воплощением добродетели, вы бы не пожелали совершить надо мной подобное действие. Так с чего желать его, если я – воплощение красоты? Красота низменнее добродетели? Объясните.
– Una tontería – это что?
– Чепуха. Чушь.
Он встает на ноги.
– Я не собираюсь больше оправдываться, Ана. Это обсуждение не видится мне плодотворным. Мне кажется, вы не знаете, о чем говорите.
– Правда? Вы думаете, я невежественный ребенок?
– Вы, может, и не ребенок, да, но я думаю, что вы невежественны в жизни. Идем, – говорит он мальчику, беря его за руку. – Пикник окончен, пора поблагодарить даму и пойти поискать себе еду.
Ана откидывается, вытягивает ноги, складывает руки на коленях и насмешливо улыбается.
– Задела за живое, верно? – говорит она.
Он шагает через пустой парк под палящим солнцем, мальчик трусцой спешит за ним.
– Что такое padrino? – спрашивает мальчик.
– Padrino – это человек, который вместо отца, если по каким-то причинам твоего отца рядом нет.
– Ты мой padrino?
– Нет. Никто не приглашал меня к тебе в padrino. Я просто друг.
– Я могу пригласить тебя быть моим padrino.
– Это не тебе делать, мой мальчик. Ты не можешь сам выбрать себе padrino – так же, как и отца. Нет подходящего слова, которым