Вошедшие в ковчег. Кобо Абэ
продавец остановил машину и опустил стекло. Задрав рубаху до самого подбородка, чтобы немного проветриться, я вытер пот. Вдруг перед глазами возникла привычная коричневого цвета стрелка: «У нас подают овощи в соевом соусе и карри-райс». Я испытал острое чувство голода, словно в желудке разверзлась дыра. Наверное, потому, что на глаза попалась вывеска закусочной.
– Пока ехали, живот подвело. – Видимо, у продавца насекомых возникло то же ощущение. – Может, заскочим в эту закусочную?
– Ничего не получится. Времени нет.
Главное – не показать своей слабости. Держаться так, как подобает капитану. Я должен проявлять твердость и непоколебимость, чтобы он сам признал меня капитаном, даже если я и не буду претендовать на это звание.
– Мы можем там не рассиживаться, захватим еду с собой. Поедим по дороге. Возьмем угря с рисом и по стаканчику кофе, согласны? – предложил продавец насекомых.
– Если уж есть сидя за рулем, то лучше тушеную рыбу в бамбуковых листьях, это удобнее.
Мне хотелось показать ему, что решаю здесь я.
– Ну что ж, можно и тушеную рыбу…
Он выскочил из машины. Я надеялся, что он хоть немного поспорит, и такая его сговорчивость меня неприятно резанула. Вскоре, улыбаясь во все лицо, продавец насекомых вприпрыжку возвратился назад, его голова была от дождя накрыта платком, большим и средним пальцем он держал что-то нанизанное на вертелы, на мизинце висел пакет, в другой руке – два бумажных стакана.
– Франкфуртские джамбо и кофе. И четыре порции тушеной рыбы по пять штук в каждой. Съедим по дороге, а что останется, пойдет как закуска к пиву.
– Что такое «джамбо»?
– Франкфуртские сосиски. На них много горчицы, так что постарайтесь не накапать на брюки. Такой цвет – подумают еще невесть что.
Я стал жевать. Эта штука прекрасно утоляла голод.
– Как ваше имя?
– О-о, как это мы до сих пор не представились друг другу! Меня зовут Комоя. Манта Комоя. К сожалению, визитные карточки кончились.
– Странное имя.
– «Комо» пишется тем же иероглифом, что и вторая часть слова «макомо» – тростник. Из него плетут циновки. Мои предки, я думаю, были бедными ремесленниками. А как вас зовут?
– Не будем говорить о моем имени.
Он выбросил в окно вертел от франкфуртского джамбо, облизнул пальцы, перепачканные горчицей и кетчупом, и нажал на акселератор.
– Что-то заставляет вас скрывать свое имя?
– Ничего подобного. Просто настоящим именем в последние годы я пользуюсь, только когда меняю водительские права.
– Прекрасно. Но мы ведь теперь приятели, и я должен вас как-то называть.
Он был прав. Его слова навели меня на мысль о том, что я всегда безотчетно избегал, чтобы меня называли настоящим именем. И если кто-то произносит его, меня словно током ударяет. Еще в то время, когда я работал у фотографа, меня все звали Кротом. Это все-таки лучше, чем Свинья, и поэтому я тоже начал звать себя так. В конце концов кличка превратилась