Корабль теней. Алексей Сергеевич Гуранин
я? Нормально общаемся…
– Витек, – спокойно сказал Володя. – Если я еще раз услышу от Антонины, что ты к ней подваливаешь, – хоть одно слово, – я тебя к битенгу фалом за яйца привяжу. И оставлю на ночь подумать о своем поведении.
– Че ты? Че катишь-то на меня? Пошутил же я. – Витек заметно скис и вновь уставился в пол.
Володя, отвернувшись к стеклу, одной рукой подруливал по ветру. На его скулах играли желваки. Иван Петрович смотрел на него с легкой улыбкой – горячий и вспыльчивый, порой не в меру яростно борящийся за вселенскую справедливость лейтенант Горбунов был из тех, кто, как говорится, располагает к себе. В мореходном училище на него наверняка заглядывались девчонки.
– Володя, а как Юля-то твоя?
– Жива-здорова, – чуть помедлив, ответил тот.
– Свадьбу-то когда играть будете?
– Да, там такое дело… – Горбунов сделал неопределенное движение бровями. – В общем, до этого еще дожить надо. Ты не волнуйся, Петрович, как только все решим – я тебя первого приглашу пить, да не шило какое-то, а настоящий армянский коньяк.
– А меня? – отозвался Витек.
– И тебя. Если будешь себя хорошо вести.
– Володя, глянь по носу. Что-то странное.
Впереди, в нескольких километрах от катера, над водой лежала шапка тумана – плотного, белесого, как клейстер, совершенно непроглядного. Как будто кто-то одним махом выпотрошил перьевую подушку прямо на сине-серую гладь моря. Определить, какого размера эта туманная шапка, было довольно сложно, – она постоянно двигалась, меняла форму, словно живая. Как-то неестественно это выглядело, ненормально, – ясный предвечерний небосвод, совершенно без единой тучки, без единого облачка, что большая редкость для Баренца, почти ровная глядь моря вокруг, и посреди всего этого безмятежного пейзажа – огромный туманный купол на волнах.
– Че это? Дым? – Витек приподнялся с места, всматриваясь в купол.
– Туман. Дым в такую погоду шел бы кверху, – отозвался Володя. – Зимой над Кольским порой бывает туман, да не просто туман – туманище, врагу не пожелаешь. Плотный, мокрый, до костей пробирает! Видимость – буквально метра три-четыре. Хаживал я…
– Начнем с того, – перебил мичман, – что при сегодняшних метеоусловиях вообще не должно быть никакого тумана. Во всяком случае, я за свою жизнь такого вообще ни разу не видал.
Хотя нет, видал, – внутренне поправил себя Иван Петрович. Летом сорок второго он, приписав себе два года, попал на сторожевой корабль СКР-19, бывший «Дежнев». Холодной августовской ночью немецкий крейсер «Адмирал Шеер» в компании нескольких эсминцев и подводных лодок совершил прорыв в районе Диксона. Корабль, на борт которого буквально тремя неделями ранее поднялся юнга Иван Павловец, получил несколько огромных, больше метра, пробоин, вода срывала трюмные перегородки. Младший командный состав поставили к орудию, хотя с борта опасно накренившегося и вздрагивающего, как от боли, СКР-19, вести огонь было непросто. Все ждали отмашки командира Гидулянова. «Шеер», этот гигант, вооруженный