Встретимся под цветущей вишней…. Татьяна Ткачук
глубокую лохань.
«Ванна» была водружена посреди комнаты, в нее вылили воду, и парни, поклонившись, вышли один за другим.
– Барышня, позвольте помочь вам раздеться, – подошла к ней служанка, но девушка отпрянула:
– Нет! Я сама!
– Но я же всегда помогала вам раньше!
– Я… не помню! Я ничего не помню! – замотала она головой.
– Не бойтесь меня, барышня! Это же я, ваша Кён Ха! – воскликнула, между тем, служанка, но Хан Бёль отступила еще на шаг.
– Спасибо тебе, но я… сама… Да, да! Я сама разденусь. Ты только… принеси мне полотенце!
– Конечно, госпожа! – несколько растерянно поклонилась ей девушка и вышла в соседнюю дверь, которая, видимо, вела в еще одну комнату в покоях, занимаемых раньше неизвестной Хан Бёль дочери советника Ли и его жены.
Оставшись одна, именинница молниеносно разделась и заметалась по комнате, не зная, куда спрятать свое нижнее белье – она совсем не была уверена, что в том прошлом, в котором она очутилась, женщины носили трусики и бюстгальтеры, которые были так привычны для девушки двадцать первого века. Наконец, сунула маленький комочек в один из ящиков многочисленных комодиков вдоль стен. И тут же забралась, хотя и с трудом, в высокую лохань. Зашипела от соприкосновения воды со ссадинами на руках и ногах и шумно выдохнула.
А Кён Ха уже входила внутрь, держа в руках полотнище, свернутое в небольшой компактный прямоугольник. В другой руке она несла небольшую плетеную корзинку, в которой находились какие-то баночки и склянки.
– Ох, барышня! Что же вы меня не дождались! Подождите, я сейчас скамеечку принесу!
Она положила на комод полотенце и корзинку и снова вышла. Но уже через минуту появилась с неширокой табуреточкой в руках – как догадалась Хан Бёль, такие скамеечки ставили в высокие лохани и садились на них, принимая ванну. Девушка с благодарностью посмотрела на служанку. Вскоре она уже с комфортом расположилась внутри «ванны», а Кён Ха, без остановки щебеча, терла ее мягкой тряпочкой, на которую нанесла какое-то душистое средство, видимо, мыло.
За последние часы на Хан Бёль обрушилось столько всего нового и неизвестного, что девушка измучилась от непонимания происходящего, а потому решила отдаться ловким рукам служанки.
Та расплела ее косу, вымыла волосы и ополоснула их чистой водой из ведра, оставленного слугами-мужчинами. От мягких, нежных движений Хан Бёль едва не заснула прямо в ванне.
Заметив, что молодая госпожа уже дремлет, Кён Ха всплеснула руками и, воскликнув: «Ох, барышня, да вы сейчас заснёте!» – метнулась за полотенцем.
Это, и правда, оказался большой кусок мягкой приятной наощупь ткани, в которую завернулась девушка, после того как встала на все ту же скамеечку внутри, а потом спустилась на пол по неширокой лестничке в три ступеньки, которую откуда-то достала и подставила к лохани Кён Ха.
Именинница уже совсем забыла про свою стеснительность. Горячая вода и приятное мыло с цветочным ароматом настолько расслабили ее, что девушка с трудом удерживалась