Змей и Цветок. Надежда Харламова
не было достойных поэтов, что могли бы стать моими учителями, но здесь в Теночтитлане я хотела бы обучаться этому великому искусству. Если, конечно, это не противоречит твоим правилам.
Текуантокатль удивлённо поднял брови:
– Ты хочешь учиться поэзии?
Так и не осмелившись поднять на супруга глаза, Майя коротко кивнула.
– Что ж, желание твоё благородно, – потирая подбородок одобрил Текуантокатль. – Супруга самого Несауалькойотля, бывшего тлатоани Тескоко и некогда великого поэта, преуспела в этом искусстве. Если Айокан возьмёт тебя в свои ученики, можешь начать обучение.
«Надеюсь, здесь мне поможет моё хвалёное высокое положение и Айокан не посмеет отказать супруге командующего армией императора» – почувствовав облегчение, подумала Майя.
– Благодарю тебя, господин, – поклонилась дочь вождя и со вздохом опустилась на циновку.
Каждая ацтекская девочка, достигнув возраста семи лет, обязательно проходила обучение в Доме Обычаев. Она изучала историю Мешико, Сочимилько и других земель, была подробно посвящена в рассказы о Богах и их деяниях, училась игре на музыкальных инструментах, искусству обрядового пения и танцев. Однако основной наукой для девочек была наука обычаев семейных. Наставницы рассказывали о главенстве мужа в доме, о долге, заботе о супруге, необходимости родить детей, а также кратко освящали будущие супружеские обязанности.
Майя получила хорошее образование у лучших учителей Сочимилько и её дальнейшая судьба была непременно связана с замужеством. Но как бы то ни было, ни вождь Эхекатль, ни его супруга Тональнан всерьёз никогда не заводили беседу о браке. Узнав о грядущей свадьбе, касик Сочимилько отправил гонца с дарами, как того требовали традиции, но прекрасно понимал, что этот брак отнюдь не поспешное решение горячо влюблённого воина. Вождь был осведомлён о позоре своего старшего сына Тепилцина, потому вместе с дарами гонцу было приказано передать лично в руки Майоаксочитль небольшой свёрток хлопковой ткани. Развернув ткань, дочь вождя увидела спелые плоды ядовитого дерева манцинеллы.
«Родители отправили манцинеллу в знак того, что они примут любое моё решение. Пожелаю ли я остаться, сбежать, укрыться или захочу уйти из жизни – они поддержат меня» – поняла Майя.
В этот момент тоска по родному дому, закупоренная чередой минувших событий, словно огромный назревший чирей, нарвала и вырвалась наружу.
– Госпожа, паланкин готов. – отрапортовала служанка, тем самым возвращая хозяйку из меланхолии.
«Ксоко!» – Майя взглянула на служанку, что всякий раз молчаливо сопровождала её. – «Ты всегда была рядом, преданно и безропотно выполняла свои обязанности. Вместе со мной ты прибыла в Теночтитлан, вместе со мной отправилась в поместье Текуантокатля. Я не слышала от тебя ни единой жалобы, не видела твоих слёз, не понимала твоей тоски. Ты безмолвной тенью следовала за мной, выполняя поручения и деля со мной тяготы. Могу ли я позволить себе пасть духом, когда рядом