Морговой. Агидель Штольц
самым потолком, завис силуэт человека с немаленькими бицепсами. На запястье что-то расплывалось, но она не могла никак понять, что это. Чем больше всматривалась в фото, тем больше силуэт казался смазанным и нечетким, только рука, отведенная в сторону, давала понять, что это человек.
– Видишь, – ткнул пальцем в экран Дорофей, – будто на руке что-то есть. Мы сначала не поняли, – громко поскреб он бритый затылок, – а потом как поняли! Это же наручники! Помнишь нам «висельника» привозили, у него на руках были застегнуты наручники через левую ногу?
– Помню. Я его тогда фотографировала.
– Он на дежурстве у Гришки весь хлеб съел, – на полном серьезе заявил Дорофей.
– Ты же сказал печенье.
– И печенье, – Марьяна вздохнула.
– Вы, батенька, путаетесь в показаниях.
– Ну че ты придираешься, – обиделся он, – еще скажи, что ты мне не веришь. А еще на чердаке третий день что-то стучит. Мы проверяли, замок в порядке, там и брать то нечего, одни ржавые да сломанные каталки лежат. – Она некоторое время выразительно на него смотрела.
– Да верю я. Может, у нас просто воришка завелся? – И, пожав плечами, добавила: – Предлагаю подождать, пока он спирт пить начнет. Глядишь, вместо стука песни орать будет, вот тогда мы его возьмем тепленьким.
– Эх, ты… – Скривился Дорофей, отбирая у нее телефон.
– Дорофей! – Послышался разгневанный голос, и Марья с санитаром дружно повернули головы. В дверном проеме стоял эксперт, полностью облаченный в защитный костюм. Он вызывающе подбоченился и вытаращил глаза. – Почему труп еще не вскрыт? Я тут ночевать не собираюсь! – Дорофей открыл было рот, но над их головами раздалось три оглушительных стука, словно кто-то со всей дури лупил съемным верхом каталки о крышу. Все дружно посмотрели вверх, а потом друг на друга.
– Слыхала? – Обрадовался Дорофей. – Опять стучит! – Эксперт закатил глаза, выругался, сокрушенно покачав головой, и потопал в секцию. Марья с Дорофеем потянулись следом.
***
– Опять я вскрываю с Шалопаевым, – простонала Любица, держа документы в руках, – еще и неизвестного!
Лаборанты по очереди бросили на нее сочувственные взгляды. Вскрывать с Михрутом Шалопаевым было то еще удовольствие! Это знал каждый лаборант и каждый день молился, чтобы молодой врач достался не ему. Сам по себе Михрут был безобидным и добродушным. Но на редкость медлительным. А труп неизвестного навлекал вдобавок кучу работы в виде взятия вещдоков, словесного портрета, подробного описания наружной поверхности трупа – а это дополнительное время, проведенное в холодном секционном зале.
Любица сморщила симпатичное личико в обрамлении светлых пушащихся кудряшек. Перекинула толстую косу через плечо и, причитая, обреченно побрела в секционную.
Горан Немилович старался делить трупы честно. Он радел за то, чтобы всем было комфортно работать друг с другом, и обычно от этого правила не отступал. У каждого эксперта был свой «эльф-любимчик», с которым