Москва – Кавказ. Россия «кавказской национальности». Роберт Оганян
что поступил учеником по пошивке подкладок к азиатским шапкам в шапочную к кустарю (ни слова об Эй-бате) и получал поденно мизерные гроши, копейки; и второе, в последней автобиографии, более логичное и обстоятельное: что окончил русско-татарское училище (и поныне грузины называют азербайджанцев татарами, а армяне – турками, как и турок-османцев, лингвистически не делая различия между нами) в 1915 г., но т. к. средство (так в тексте) у моего брата (речь о Теймуре) не было, то я продолжать учебу не мог и пошел на заработки, начал работать со своим братом Гусейновым Эйбатом по пошивке шапочных подкладок по Базарной ул. 51 до 1916 года. Увидя что от этой работы в смысле моей знании не дает никакую пользу, то я решил устроиться на работу жить самостоятельно. В сентябре 1916 года устроился переводчиком у следователя Аркадия Даниловича Ковецкого, у которого я работал до декабря 1916 года по ул. Красноармейской д. 32. (Из беспокоящих совпадений: живу в Москве на Красноармейской улице. В Баку, кстати, Красноармейская прежде называлась Красноводской – вела к порту, откуда частый маршрут – на ту сторону Каспия, в город, ныне переименованный в Туркменбаши… Красноармейская потом стала улицей Самеда Вургуна… в Москве улица Самеда Вургуна рядом с нашей Красноармейской). Уволившись с работы я обратно начал работать со своим братом по пошивке шапочных подкладок, и таким образом работал до 1920 года – это рубеж: советизация! – и одновременно учился сам.
Да, существенная веха: советизация 28 апреля 1920 г. Азербайджана. Через несколько дней, в мае… – тут тоже в автобиографиях подробности перемежаются со скороговорками, тем самым создавая некоторые, правда несущественные, противоречия. Последняя – самая подробная, хотя несколько странноватая из-за последней фразы, о которой ещё будет.
Судя по сложившейся новой ситуации, отец был нарасхват: в те времена немного было грамотных из, так сказать, низов, не только знает два языка, но и владеет письменностями русским и тюркским, и потому нет трудностей с работой – устраивается в республиканский Наркомфин, но тут же командируется на родину – в городское казначейство Шемахи, где служит в качестве переписчика в бюджетно-расчётном управлении, и через два месяца, в августе, поняв, что по счетной работе мало подготовленный, переходит работать в Ревком Кашунского участка, Басхал (о первых послереволюционных месяцах именно этого Ревкома – в романе «Мир рушится» Абульгасана – живого свидетеля событий; в конце 50 – начале 60-х я переводил – вот уж судьба, что мне поручили перевод, но знай я тогда, что отец в то же самое время находился в Басхале, может, узнал бы кое-что о его жизни той поры) в качестве делопроизводителя. Однако, заболев малярией, которая свирепствовала тогда в Азербайджане, возвращается в Баку, поступает в АзСовнархоз на должность агента торгового отдела, уволен по сокращению штатов.
Вскоре начинает работать в органах рабоче-крестьянской милиции 1,2 и 4 районов райсмотрителем, Пом. Нач-ка района, то есть проходит путь, о чём говорится в другой автобиографик,