Сету атум. Юрий Тамразов
так им и остался. Переместиться обратно не получилось.
Я широкими шагами расхаживаю вдоль берега. Своего воображаемого берега, в своем воображаемом мире, в своем воображении. Надежда умирает последней. Надеясь на чудо, взлетаю над берегом, заняв удобную для наблюдения позицию. Да, но и она умирает.
Более или менее реальным были лишь те объекты, что запомнились мне в прошлом мире. Все, что выходило за рамки памяти, исчезает в сером тумане, или просто лишается деталей. Как, например, этот пластмассовый стул, крепко стоящий на одной с половиной ножке. Над головой, важно взмахивая полами плащей, проплывает стая бетменов. Замыкающие летят с широкой красной растяжкой. «Лечение – свет». Ильич». – Присмотревшись, разбираю белые буквы. «Так! Ну, это… Это уже ни в какие ворота! Ишь, разлетались! Пшли вон!» – шикаю на рассерженно каркающих бетменов. Стая, заметив мою решительность, бросается врассыпную. Наименее расторопного все-таки удается сцапать за ногу, раскручиваю несчастного над головой, принимаюсь гоняться за пролетариями умственного труда. Дебош длится недолго. Скоординировавшись, участники демонстрации совершают ответный маневр. В бок больно клюет чей-то острый резиновый нос.
Стоп!
«Черт! – галька со свистом уносится за горизонт. Хмуро подмечаю, что новое тело действует, как родное, но вот мир… Судя по всему, переместиться не получилось. На глаза попадается пластиковый стул, твердо стоящий на одной с половиной ножке. Такое бывало и раньше, картина конечно неприятная, но далеко не смертельная. Главное не… – О! – задрав голову вверх, я с удивлением отслеживаю величавый полет стаи бетменов. Эти-то тут как очутились? – Эй, ретивые! – мечется эхо моего голоса. – А ну, пшли вон!»
Стоп!
«Гадство!» – серые голыши гальки со скрежетом взвиваются вверх. Пластмассовый стул, твердо стоящий на одной с половиной ножке; туманные очертания предметов вдали… Похоже я в своем воображении. Обидно, конечно, но не смертельно. Такое бывало и раньше, главное «не зависнуть» в макете. Помнится, один мой незадачливый товарищ провисел так добрых 2 года. Впрочем…
Высоко над головой, расчеркивая голубое небо белой нитью инверсионного следа, проносится стая бетменов. Эти-то откуда здесь взялись?!
Стоп!
Не повезло. – Запускаю гладкий, лишенный веса камешек в сторону кафешки. Камень лениво пролетает несколько метров, застывает в воздухе. «Что ж, отец, – по привычке обращаюсь к самому себе, – не повезло».
– Браво-браво. Нет слов, – басом говорит откуда-то сверху, – просто нет слов. Позвольте полюбопытствовать, молодой человек, на какой промежуток времени у Вас абонемент? Месяц, год, два?
Я лениво оборачиваюсь, – кто еще может быть в моем макете, кроме меня? Утыкаюсь взглядом в размытые очертания высокой, поджарой мужской фигуры. Джйортир.
– Желаете продлить удовольствие? – скрестив руки на груди, насмешливо продолжает