Сердце Гудвина. Ида Мартин
лет, под деловые советы Ксюши, даже учились друг на друге целоваться.
Но после того как Рома перешел в маткласс, он довольно сильно отдалился от нас, однажды и вовсе заявив, что мы «дискредитируем» его перед одноклассниками, которые все как один мечтали стать великими экономистами, банкирами, разработчиками технологий будущего и наномедиками и которые считали, что гуманитарии – это просто неудачники, не сумевшие попасть в маткласс.
– Ладно, – милостиво согласилась Ксюша. – Поехали.
В компании парней нормального шопинга не выйдет – это стало понятно сразу, поэтому мы отправились в «Охотный ряд», где после быстрой пробежки по магазинам собирались погулять в Александровском саду и поесть мороженого, сидя на деревянных лавочках с круглыми спинками.
– Рома рассказал про сообщение, – сообщил Мартов, повернувшись ко мне лицом на эскалаторе, когда мы зашли в метро.
– Какое еще сообщение?
– Ты знаешь! – Он выдержал паузу.
– Ромка – болтун.
– А это секрет?
Мартов продолжал смотреть пристальным серьезным взглядом – по-другому он не умел. Карие, чуть раскосые глаза никогда не улыбались, даже когда он смеялся или дурачился. На его красивом мужественном лице одинаково отчетливо проступали черты татарских и славянских предков. Его мама была родом из Уфы, где, по его словам, проживало не меньше сотни их родственников. А отец тридцать лет назад переехал в Москву из Ярославля. Я их видела несколько раз на школьных мероприятиях. Обычные, ничем не примечательные мужчина и женщина. Просто удивительно, что Кирилл такой привлекательный.
Первое время мы с Ксюшей сворачивали шеи, оборачиваясь на него, и сразу записали к девятибалльникам. А когда Рома привел его домой, так смутились, что, закрывшись у меня в комнате, просидели, пока он не ушел.
Неудивительно, что вскоре наши заинтересованные взгляды Мартов воспринял как сигнал к действию и, оказавшись в очередной раз у Ромы в гостях, поцеловал меня, притиснув к стене в коридоре.
Мы, конечно же, провоцировали его, но я воспринимала наш общий флирт как игру. Однако после поцелуя стало понятно, что со своими симпатиями он определился.
Мои восторги Ксюша не разделила, молча ушла к себе и рыдала два дня, пока я не пришла к ней и не сказала, что она мне намного важнее, чем совершенно чужой человек, пускай и такой симпатичный. Ксюша умоляла не обращать на нее внимания, уверяла, что поплачет и переживет, но я ответила, что никакой парень не встанет между нами, и с тех пор твердо держала обещание.
Это было непросто, потому что Мартов оказался страшно упрямым и отставать от меня не хотел. Признавался в любви, страдал и, чуть ли не каждый день появляясь у Ромы в гостях, приносил мне конфеты. Много раз я объясняла, что рассчитывать ему не на что, ругалась, злилась, бойкотировала его, но со временем привыкла и просто смирилась. И хотя Ксюша давно освободила меня от данного слова, вернуться к началу было уже невозможно.
– Не секрет,