Между молотом и наковальней. Николай Лузан
Терра инкогнита?.. Прекрасной и несбыточной мечтою?.. Мечтою?!»
– Мечтою! Именно мечтою! – вслух произнес Ибрагим.
– Пожалуй, так! – согласился Кавказ, суровая складка на его лбу разгладилась, а в голосе опять зазвучали теплые нотки. – Недавно для меня, так же как вчера для тебя, она была несбыточной. Но сегодня мы здесь. И пусть мы вернулись не под звуки фанфар, а под грохот разрывов, это уже не важно. Мы дома!
– Дома! – повторил Ибрагим.
– И кто нам его вернул?
– Кто?! Владислав Григорьевич! – вырвалось у Ибрагима, и дальше, не стесняясь своих чувств, он с жаром заговорил: – В Стамбуле и потом в Лондоне мы молились на него. Перед тем как поехать на учебу, я зашел в «Абхазский комитет» и выпросил у Володи Авидзбы портрет Владислава Григорьевича. Потом, в Лондоне, повесил у себя в комнате. Что тут творилось! Ребята к нам, как в мечеть, ходили. Он стал для нас всем!
– Для меня тоже! – живо поддержал Кавказ и продолжил: – Время и Господь избрали его для Абхазии. Вместе с ним мы победим или умрем! Кто раньше знал или слышал про Абхазию? Да никто, кроме самих абхазов, а сейчас про нее говорит весь мир. Для тебя, меня и всех нас Владислав Григорьевич больше, чем отец и мать, – он для нас все! Не защитим его – потеряем себя и Абхазию!
– Я это понимаю, Кавказ! Но что я умею?.. Да ничего! Если и держал винтовку в руках, то только в тире, – с горечью произнес Ибрагим.
– Винтовка, пистолет… Разве в них дело?
– Я и приемов не знаю.
– Приемы? На войне быстро учатся и не такому! В тебе есть другое – дух, а это самое главное. Я уверен, ты не дрогнешь и пойдешь под пулю, если какая-то сволочь поднимет на Владислава Григорьевича руку. А принять смерть в глаза – это потяжелее, чем пойти в атаку. На фронте даже в самом безнадежном бою есть шанс уцелеть, а у телохранителя Владислава Григорьевича его нет и не может быть. Жизнь телохранителя принадлежит только ему! Ты понял – только ему!
– Я… Я постараюсь! – дрогнувшим голосом произнес Ибрагим.
– Вот и договорились! – закончил этот необычный разговор Кавказ, дружески потрепал по плечу, а затем, загадочно улыбнувшись, развязал тесемки на рюкзаке и предложил: – Примерь гардеробчик!
Ибрагим подхватил с пола рюкзак и вывалил содержимое на кровать. В нос шибануло резким запахом нафталина и вещевого склада. Не обращая внимания, он сбросил на стул куртку, стащил джинсы и принялся примерять на себя новенькую военную форму.
Десантная камуфляжка сидела на нем как влитая, правда, ботинки-берцы оказались великоваты, а кепка едва держалась на гриве волос, но эти мелочи мало смущали. Он уже чувствовал себя военным, сгреб в кучу куртку с джинсами, запихнул на верхнюю полку шкафа и повернулся к зеркалу. На него смотрел настоящий боец, который не выглядел бы белой вороной среди обстрелянных ополченцев. Кавказ тоже остался доволен, но легкая тень на лице не укрылась от Ибрагима.
– Что-то не так? – насторожился он.
– Сам не пойму. С размером вроде не ошибся,