Как рушатся замки. Кай Вайленгил
Крохотные капельки не ввели бы её в ступор… Почему она ни с того ни с сего оцепенела? От огня насыщенный рубиновый близок к бурому – завораживает.
Из-под тела натекает лужа. Тёмно-красный пропитывает юбку на коленях, отпечатком лежит на лифе, ключицах, подбородке. Эйвилин непослушной рукой размазывает тёплую влагу, не отрываясь от созерцания мертвецов перед ней. У охранника перерезано горло. У его убийцы наискось вспорот живот. Кровь переливается на белом мраморе до мерзости красиво. Знамя и шторы лижет огонь.
Сморгнув наваждение, Эйвилин откинулась на спинку кресла. Сонхи с недовольным цоканьем подался за ней. О его неудовольствии она не беспокоилась: без принуждения изъявил волю посуетиться над ней. Кем бы он ни звался, как бы ни помогал, уважения от неё он не заслуживал – зачатки разбились вдребезги благодаря его контактам.
Длинный ноготь с нажимом вывел на её запястье руну. От страха сдавило под рёбрами.
– Что ты натворил?! – вырвавшись, воскликнула она.
– Заклинание. Не пугайтесь.
От руны пополз жар. Вены вздулись чёрными змеями, запульсировали до дискомфорта. Рисунки на предплечьях обожгло – и неприятные ощущения унялись.
Арканист казался озадаченным. Подоспевшая Лис тряхнула его за ворот.
– Крыша поехала?!
– Такого не должно быть… – нахмурился он. – Я использовал заклинание на лечение. Оно не сработало.
Магиструм выпустила его одежду из захвата. Негодовала или растерялась – по ней не определить.
– Разучился колдовать?
Не предоставляя права на выбор, Сонхи удержал её за плечо и повторил рисунок. Лис вскрикнула, стукнулась о стол копчиком и, рвано вдохнув, коснулась пореза на животе. Он затягивался сам собой. То же происходило с мелкими ранками.
След от укуса никуда не делся.
– Не разучился, – констатировал арканист.
– Гадство, – выдавила магиструм, не пояснив, относилось то к выходке старого знакомого или к аномалии с заклинанием.
– Я проверял, – последовало оправдание. От шлепка по загривку это не уберегло.
– Проверял он, – пробурчала девушка. – Я тебе не зверушка подопытная.
Эйвилин скривилась. Воняло подпалённой кожей – как тогда, в камере.
– На вас не воздействуют чары.
Он не спрашивал – утверждал. Девушка отвернулась. На какую откровенность он надеялся? Что она, бедная-несчастная, но пригревшаяся под его крылом, на духу выложит подноготную семьи Арвель?
Точно принимали её за недалёкую дурочку. Она-то и думать себе о чём-либо важном запретила, не убеждённая заверениями колдуна о невозможности «подглядывания» за мыслями.
– И магия?..
– Не вычёркиваем твою оплошность, – втиснулась между ними Лис. – Целительные заклинания неустойчивы. На кого-то повлияют положительно, на кого-то чесотку навлекут. Не мне