Холоп. Официальная новеллизация. Ольга Погодина-Кузмина
Прошка укоризненно качал головой.
– Эх ты, Гришка, Гришка! Куда попер-то? В самую рыбалку угодил. И сети порвал, и сам чуть не утоп. Латать теперь те сети нам с Любашей до самого Ивана Купалы дня, так ведь, бровастая? – обратился он уже к толстой румяной бабе с русой косой, стоявшей рядом.
Та, смеясь, глядела на Гришу. Зубы у нее были белые и ровные, ноги босые. Возле ног бабы стояла корзина, полная каких-то овощей.
– Чёрта лысого ты бежать-то удумал? Голова-то не лишняя, чай, не Змей Горыныч.
Любаша протянула Грише, выпутавшемуся наконец из рыболовных сетей, какой-то ком тряпья.
– На, в сухое оденься.
Сидя на земле, Гриша развернул рубаху и портки, поморщился раздраженно.
– Женщина, а можно мне мои шмотки вернуть? Что вы мне рванье какое-то пихаете? Где мои лоферы? Трусы мои где, наконец?! – Недовольный Гриша повысил голос на толстую босоногую дуру.
Та, впрочем, нимало не огорчаясь, только перемигнулась с Прошкой и проговорила нараспев, насмешливо:
– Экой паренек, горластый да норовистый, к нам в сети попал. Не желаешь добра – ходи себе сырым, суши портки сам, по одежке протягивай ножки. Не больно-то нам и надо для такого стараться.
Курносый Прошка из мужской солидарности дернул за вышитый крестиком рукав полотняной рубахи, приобнял бабу за плечи.
– Не видишь разве, Любаша, как Гришку разбирает? Дала бы сбитнем забродившим ему горемычному похмелиться. С тебя не убудет ведь, бровастая.
Но Любаша была непреклонна. Плавно повела округлым плечом, отпихнула Прошку (руки-то не распускай, селезень дворовый), перекинула тяжелую косу с темно-синей лентой за спину, нахмурила густые брови, молвила важно:
– Оттого и разбирает, что нечего бражничать до беспамяти. Не дам ничего. Пусть вот репку погрызет – полегчает, небось… – Не спеша достала из корзины, выбирая, какие похуже, два желто-серых корнеплода, бросила один Прошке. Тот репку поймал, потер об рубаху, с хрустом куснул. Крякнул, начал жевать, радостно улыбаясь, как дебил.
– Ай, сладкая! Славно!
Вторая репка полетела Грише, но тот сидел неподвижно, и репка только стукнулась об его лоб и упала рядом.
Посидев пару секунд в ступоре, Гриша вскочил на ноги, размахнувшись, забросил несчастный корнеплод далеко в соседний огород, сверкая глазами от злости. Тонкая психика не выдержала, и с ним приключилась форменная истерика. Он пнул корзину с овощами, больно ушиб босую ступню и принялся скакать на одной ноге, крича дурным голосом:
– А-а-а-а!!!!
Подождав, пока он отведет душу и напрыгается, Прошка спросил тихо:
– Гриш… ты чего?
Гриша снова завелся, временами переходя на недостойный представителя элиты визг:
– Какая, нахрен, репка! Кто вы такие!? Хватит уже! Во что вы тут играете? Почему вокруг всё такое… адское?! Что это за ретро-ад?! Где ваши айфоны, вашу мать?! Двадцать первый век на дворе! Машины! Самолеты! Интернет! Почему все босые?! – Вдруг внезапно нашелся. – А ну, отвечайте живо! Нашей Россией теперь управляет… давайте все хором… Владимир…