Жизнь статиста эпохи крутых перемен. История историка. И. М. Кривогуз
умеешь сделать молоко».
А в ноябре она родила сестренку, которую назвали Таней. По этому случаю к нам в гости впервые в Ново-Александровской пришли Чернышевы. Принести к чаю небольшой пирог. Ничего похожего на прежние застолья. Ни песен, ни музыкальных инструментов.
Зимой мы радовались макухе и жому, которые отцу иногда удавалось доставать. Размельченную макуху с водой заворачивали в тряпочку и давали малышке вместо соски и прикорма. Мне выдавался кусочек макухи и я грыз его, наслаждаясь вкусом подсолнечного масла. Однажды папе где-то удалось раздобыть много сметаны. С моим участием он долго взбалтывал ее в большой бутыли – четверти, и она превратилось в кусок давно не виденного сливочного масла. Мне показалось, что я никогда не пробовал ничего вкуснее. Жаль, что оно быстро закончилось.
Позже отец рассказывал, что мама тогда опухла от голода, у нее была водянка. Чтобы ей с Таней и всем нам выжить, родителям пришлось, опустошая сундук, выменивать на продовольствие последние хорошие вещи, а также серебряные ложки и даже свои обручальные кольца.
В Ново-Александровской, в Кавказской и других станицах голод был повальным. Немало людей умирало от истощения. Да еще, как говорили, с Украины хлынул поток просивших подаяния голодающих с детьми. А местные сами вымирали семьями. Ходили слухи о случаях людоедства, называли станицы, фамилии.
Двоюродная сестра – Лена Кривогузова – вспоминала, что в Кавказской в колхозе выпекали хлеб с травой и выдавали колхозникам по ломтику. Для того чтобы обменять некоторые вещи на продовольствие, ее мать Мария Стефановна тайно от запрещавшего отлучки колхозного начальства дней на десять оставила дочерей на пайке травянистого хлеба и съездила на товарных поездах из Кавказской в Грозный и привезла полмешка кукурузной муки. Узнав о ее поездке, власти послали комиссию изъять незаконно приобретенное продовольствие. Но она до прихода комиссии успела рассыпать муку по глубоким тарелкам, накрыть их мелкими и поставить стопочками в посудный шкаф. Обыск был тщательным, но стопки тарелок подозрений не вызвали.
Той же ночью Мария Стефановна отсыпала муки младшей – Лене и, договорившись со знакомым машинистом, тайно отправила ее к нам, в Ново-Александровскую. Позже ей удалось, бросив дом, улизнуть из колхоза вместе с Любой, и тем же способом перебраться в Ново-Александровскую.
Поддерживать Марию Стефановну и племянниц папа и мама считали своим долгом. Они устроили девочек в школу и помогли семье поселиться в отгороженной части коридора школы, в которой Мария Стефановна стала работать уборщицей. Люба и Лена называли моих родителей папой и мамой. А я только много позже смог понять, что для Марии Стефановны, Любы и Лены тогда важнее всего было вырваться из бесправного сословия колхозников и получить гражданские паспорта, что для них в Кавказской было невозможно.
Летом 1932 г. стало немного легче. К макухе добавилась всякая зелень, ягоды с бесхозных кустарников. Мама готовила супы из