Российский колокол №7-8 2015. Коллектив авторов
резко покраснел, достал платок, вытер без нужды нос, потом плюнул в пространство, протер депутатский значок и ответил с усмешкой: мол, с чего это я, народный избранник, должен был пивом у какого-то там моста торговать?
«А я вот тоже вас еще раньше признал, только спросить стеснялся, – втиснулся в разговор батюшка, управившись наконец с портупеей. – И пиво у вас было поганое. Мы с прихожанами даже жалобу писали в горпищеторг. Только оттуда – ни ответа, ни привета. Взятку небось дали тогда проверяльщикам».
«Ах, вон оно как, – сказал, совсем порозовев, мужичина-депутат. – Значит, это вы, благочинный, доносик тогда состряпали! А я-то думал-гадал, кто это дезавуировать меня хочет… И не совестно вам после этого в глаза прихожанам смотреть?»
«Не совестно, вот ни на грамм не совестно, – сказал батюшка и тоже зарделся лицом. – Ладно бы кипяченой водой разбавляли, а то ведь прямо из-под крана, прямо с хлоркой и бактериями».
«А вы что, черпак мне подносили? – усмехнулся мужичина-депутат. – Исключительно отварной водой пользовался, хотите – лоб перекрещу! Так даже если и с хлоркой, то бактерии в хлорке долго не живут, чтоб вы знали!»
Пока они переговаривались, я боком так двинулся втихаря к проулку, но далеко не ушел, потому что был тотчас задержан двумя увядшими гражданками в панамках. «Ишь вы, шустрый какой, – сказали они в голос, – улизнуть хотели!»
«Ничего и не хотел, – отнекался я. – Живу просто тут рядом. Третьего дня ушел и все никак не дойду с вашими чертовыми проверками. Могу вас с собой взять для компании».
«Конечно, нашли дур, сейчас галоши наденем и бегом побежим, – вразнобой заверещали тетки, а одна от возбуждения даже рассупонилась. – Знаем мы эти ваши пиндосские «танцы-шманцы-обжиманцы». А там того гляди и надругаетесь, дорого не возьмете! Вы вот, к примеру, откуда так поздно домой идете пустынными улицами?»
«Из оперного театра – откуда же еще поздно ходят», – отбрил я любопытствующую.
«И что же там давали?» – не унималась она и даже панамку скинула в азарте.
«Да в том-то и дело, что ничего там не давали, – сказал я правду. – Пели там да руки к груди прикладывали. Помещение само, конечно, видное, а вот буфет слабенький. Хорошо хоть билеты бесплатные, не то бы и подавиться не на что было после этих арий. Певунам-то что, они перед этими ариями поели как следует, а у меня тут в животе свои арии с голодухи».
«Да, – сказала закорючка, – вид у вас мрачноватый. Не нравится вам, похоже, наша жизнь».
«А чего в ней хорошего, – сказал я. – Вон в том же буфете пирожок какой-то еле видимый и непонятно с чем сто рублей уже стоит».
Тут все, как по команде, дружно замолчали, и мужичина-депутат весело сказал, ловко закинув щеки за плечи: «Вот вы, батенька, и открылись. Теперь по театрам ходят одни пиндосы, и они же ценами возмущаются. Поздравляю вас с прибытием!»
От толпы молча отделились молодые люди в спецухе, но тут на мое счастье из соседней улицы нам навстречу выдвинулись 7,1 человека, причем одна десятая, хотя