Зимняя бегония. Том 1. Шуй Жу Тянь-Эр
Фэнтай был шурином командующего Цао, воспользуйся он славой своего зятя, никто ему и слова не скажет. Стоило ему раскрыть своё положение управляющему театра, он немедленно получил особую ложу, оставленную специально для главнокомандующих и начальников уезда. Несколько человек расселись в ложе бельэтажа, перед ними поставили чай, фрукты и закуски. Чэн Фэнтай смотрел по сторонам во все глаза: в ложе наискосок он увидел величественного вице-министра Хэ со всей семьёй, а с самого края примостился Шэн Цзыюнь. Шэн Цзыюнь и четвёртый молодой господин Хэ были однокурсниками в университете; разумеется, сам он билет достать не мог, вот и попросил четвёртого Хэ взять его с собой. Он был в студенческой форме с чёрным стоячим воротничком и сидел по струнке, будто слушая лекцию. Но выражение лица его выдавало: опьяневший от счастья, он пытался сдержаться, но не мог – эту болезнь уже не остановить.
Фань Лянь говорил, что Шэн Цзыюнь содержал актёришку, и это всецело захватило его. Чэн Фэнтай свирепо уставился на него.
Представление началось, а Шан Сижуй ещё не появился. Давали спектакль без боевых сцен, только с пением и актёрской игрой. Чэн Фэнтай ловко щёлкал дынные семечки, а когда те закончились, взялся за арбузные. Ни одного слова из того, что пели на сцене, он не разобрал, ему было неинтересно происходящее. Когда отец был жив, по воскресеньям члены семьи наряжались и отправлялись на концерт, и, как только лампы в зале гасли, его тут же охватывала дремота. Ему не передалось от матери призвания к музыке. Однако порой Чэн Фэнтай любил послушать Шопена или Бетховена и даже пригласил учителя музыки для младших сестёр – не для того чтобы развить у них художественный вкус, но дабы воссоздать обстановку их шанхайского дома. Щёлкая семечки, он прочувствовал всю прелесть китайской оперы: на сцене выступают, а в зале едят, всё устроено очень свободно, не так, как в западной опере, где нужно сидеть с чинным видом, – это было вполне в его духе.
Два старичка уже опьянели и, мотая головами, мурлыкали себе под нос мелодию, составляя дуэт с актёрами, выступающими на сцене. Чэн Фэнтай покончил с семечками и принялся за вяленые сливы, а когда съел их все, всё равно остался голодным, ведь в ресторане, исключительно из заботы о стариках, он только пил да беседовал с ними, но толком не поел. Он щёлкнул пальцами, желая, чтобы ему подали горячие мелкие пельмени в бульоне, но слуга, наклонившись, его не расслышал, и Чэн Фэнтаю неловко было повторить.
Один из старичков заметил, что Чэн Фэнтай скучает и не знает, чем себя занять, с улыбкой спросил:
– Второй господин Чэн, вызвались составить нам компанию на представлении, а сами приуныли?
Чэн Фэнтай рассмеялся:
– Честно говоря, ни слова не разберу.
Другой старичок подхватил:
– Верно. Второй господин Чэн ведь шанхаец, наверняка ему по душе шанхайские сказы таньхуан[33] да шаосинская опера?[34]
Чэн Фэнтай ответил:
– Такое я тоже не слушаю. Покойный отец учился на Западе, и мы с сёстрами с самого детства слушали западную музыку. А в этой опере… я плохо разбираюсь.
Таньхуан
Шаосинская опера (юэцюй) – образовалась из песенных сказов, распространённых в уезде Шэнсянь провинции Чжэцзян. Сам жанр оформился в 1906 году.