Донбасский декамерон. Олег Измайлов
не православные: поляки, армяне, грузины, немцы, латыши, чудь или финны; есть мусульманские народы: татары, башкиры, киргиз-кайсаки, и много сибирских и кавказских племен; есть еще и кумирники, идолопоклонники: калмыки, буряты, самоеды, вотяки, черемисы, чуваши и много других… Все эти губернии, области и народы разноязычные составляют Русскую землю», все они «должны стоять друг за друга, за землю, за родину свою… как односемьяне».
Русскость была естественным состоянием для него, русского в первом поколении. И подобно Екатерине Великой, которая признавалась, что, будучи немкой по рождению, она чувствует себя более русской нежели некоторые природные русаки, создатель великого русского словаря писал в самом конце жизни:
«Ни прозвание, ни вероисповедание, ни самая кровь предков не делают человека принадлежностью той или другой народности.
Дух, душа человека – вот где надо искать принадлежности его к тому или другому народу. Чем же можно определить принадлежность духа? Конечно, проявлением духа – мыслью. Кто на каком языке думает, тот к тому народу и принадлежит. Я думаю по-русски».
Владимир Иванович Даль прожил несколько «профессиональных» жизней.
Сначала он был моряком, потом в Дерпте выучился на хирурга-офтальмолога (там сдружился с великим Пироговым), затем служил чиновником в Министерстве внутренних дел. К каждой своей службе он относился по-немецки педантично, аккуратно исполняя предначертанное.
Но русский дух «Казака Луганского» иногда вольным ветром импровизаций врывался в его действия. Так было, например, в 1831 году при усмирении польского мятежа в виленском крае.
Повстанцы прижали к реке дивизию, в которой военным лекарем служил Даль. Мост был ими же предварительно взорван. На счастье, русских доктор Даль, увидав в сельце у берега огромное количество пустых бочек, взял с собой команду и без приказа свыше (времени не оставалось приказы получать) соорудил понтонный мост.
Когда же русские перешли на другой берег, а поляки взбежали на мост, Даль с солдатами разрубили топорами канаты, державшие сооружение. «Бочки и поляки поплыли вниз по реке», – записал в рапорте командир дивизии, отличивший Даля за смекалку и спасение части благодарностью, а за оставление непосредственных обязанностей – выговором.
Вот эта неизбывная тоска по воле, по самовластью, томящаяся в теле каждого русского человека, и заставляла нашего казака искать трудов и занятий помимо казенной службы. Отсюда любовь к слову, к литературным опытам, составившим Далю славу и фольклориста, и диалектолога, и филолога-любителя.
С детских лет, проведенных в Луганске и Николаеве, в Дале жила любовь к степным просторам Новороссии и романтично-живописным холмам и перелескам малороссийским. Его перу принадлежит одно из самых прочувствованных описаний природы Юга России – хоть Гоголю авторство отдавай:
«Да, благословенная Украйна! Как бы там ни было, а у тебя за пазушкою жить еще можно… Оглобля, брошенная на землю, за ночь