Мощь Великая. Сергей Конышев
сейчас… В общем, там автор… или кто-то из героев… сокрушается по поводу того, почему Бог не является людям в образе совершенной мелодии. И ты знаешь, он не прав, не прав по сути – является… Является! Я это знаю точно. Только не всем. Вот мне предыдущему не являлся, и явиться не мог, а мне теперешнему – с завидной регулярностью. Вот! Есть музыка настолько совершенная, что становиться очевидным – это есть Бог, растворившийся в собственном творении. Я очень теперь жалею, что не учили меня в детстве музыке… С другой стороны, у некоторых это обучение из-под палки отвращение вызывает к музыке на всю жизнь, а для меня музыка стала самой важной формой восприятия жизни… Вот так всё и поменялось. Постепенно, конечно… И знаешь, что самое интересное – помогло. Моя жизнь потихоньку наполнилась, личность расправилась, установился баланс какой-то, равновесие. Можно, наверное, даже сказать – гармония. Я чувствую, что начал нащупывать что-то настоящее. Понятно, что я в самом начале пути, и путь этот не совсем чёткий… но, по крайней мере, я в нужную сторону иду. И от осознания этого мне тепло и хорошо на душе. Теперь я просто не представляю, как я жил до этого в суете, без музыки и без Бога! Страшно становится, когда понимаешь, сколько времени прожил в холодном, чуждом мраке.
Павел замолчал, смотря сквозь стену на что-то далёкое.
Его взгляд, оживший было к концу диалога, снова потух.
Молчал с ним некоторое время и Коврин, пока не ощутил, что обстановка требует от него высказаться:
– Не могу сказать, что понимаю тебя. Честно. Это ненормально как-то, когда здоровый мужик репродуктивного возраста – и отшельником живёт.
– А что нормально-то? Что? Жить «как все» и этим себя успокаивать, говорить себе: «они так же живут» – и замазывать болячки косметикой, пока возможно. Жить, мучиться, понимать, что всё это не по тебе, и не найти силы выйти из ряда вон только потому, что все вокруг живут так же, – это по-твоему нормально?
Коврин не нашёлся, что ответить, и только многозначительно покрутил головой. Зайчиков же, отчаявшись дождаться ответа, продолжил:
– А по-моему, нормально, когда человек ищет свой путь – именно свой – находит его в конце концов и следует ему. И, заметь, я же не утверждаю, что всем подойдёт моя теперешняя жизнь, говорю только, что она подходит мне – и только.
Коврин взглянул Павлу в глаза и увидел в них такую гипогенную печаль, что тут же отвёл взгляд. Коврину стало не по себе из-за чувства сюрреалистичной неловкой брезгливости, похожего на то, которое возникает при общении с патологически отстающим в умственном развитии ребёнком.
– Ладно, Паш, пора мне… Завтра встреча с утра, а я сегодня поработать ещё хотел… Рад был повидаться…
Коврин встал и неловко, по стеночке стал продвигаться к выходу. Уже в дверях Зайчиков окликнул его:
– Лёш, а как ты-то? А то всё про меня, да про меня.
– Всё как у всех… – бросил Коврин, не обернувшись.
Придя