Невидимые руки, опыт России и общественная наука. Способы объяснения системного провала. Стефан Хедлунд
в неоклассическую экономическую теорию, которая со временем стала все сильнее опираться на математическое моделирование, и как эта перемена курса породила возражения с самых разных сторон. В заключение главы мы скажем несколько слов о состоянии межплеменной войны, в которое вступили представители разных развивающихся подразделов общественной науки.
От Смита к Маршаллу
Адам Смит по сей день остается неким идолом экономической традиции, и на то есть существенные причины. Его вера в преимущества, которые несут с собой специализация и разделение труда, по-прежнему составляет не только основу экономической теории вообще, но и основу более ориентированных на экономическую политику доводов в пользу свободной торговли. Его знаменитый рассказ о работе булавочной фабрики, который занимает большую часть первой главы «Богатства народов», также не теряет своей популярности. Если 10 специализированных рабочих производят 48 000 булавок в день, производительность одного рабочего составляет 4800 булавок в день. Если бы каждый рабочий занимался производственным процессом от начала до конца, он бы не произвел и 20 булавок в день, а может быть, и вовсе ни одной[146].
Нетрудно понять, почему Смит был так очарован этим примером, почему булавочная фабрика до сих привычно поминается в учебниках по экономической теории. Доводы Смита как таковые сильны и логичны. Проблему представляет не вера в потенциальную выгоду, которую несут специализация и разделение труда, но, скорее, связанная с ними вера в мистические силы не менее знаменитой «невидимой руки». До какой степени мы можем полагаться на инструментальную рациональность экономических акторов, то есть на то, что они станут исследовать все существующие возможности для получения выгоды в будущем? Можем ли быть уверены, что они будут стремиться к краткосрочной прибыли и максимизации полезности, соблюдая то, что мы называем «золотым правилом», то есть не стремясь к личной выгоде за счет других?
В то время как большинство современных экономистов согласятся, что на эти вопросы можно дать ответ в лучшем случае условно положительный, они также скажут, что это не особенно важно. Достаточно того, что большинство акторов чаще будут действовать правильным образом. Возможные проблемы будут всего лишь отклонением от нормы, и с ними можно справиться в рамках стандартной парадигмы. Модели, конечно, не могут быть полной (и при этом полезной) картиной реальности. Мы еще обсудим это в главе VII.
Однако, с точки зрения социологов, как современных, так и классических, именно такого типа вопросы предположительно иллюстрируют, почему современная экономическая наука почти полностью утратила актуальность для реальной жизни. Экономических акторов нельзя рассматривать или моделировать в изоляции. Тот выбор, который делает homo sociologicus, осуществляется не на основе клинически чистого расчета относительных издержек и выгод. Скорее, можно сказать, что он вырастает из шумного, тесного мира социальных отношений, где есть нормы, традиции, привычки, обиды,
См.: Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. М.: Эксмо, 2007. С. 70–73.