Невидимые руки, опыт России и общественная наука. Способы объяснения системного провала. Стефан Хедлунд
rel="nofollow" href="#n_186" type="note">[186].
Со временем у социологов появились собственные кафедры в университетах, а в 1905 г. они основали Американское социологическое общество. Однако отказ социологии от экономических исследований имел кое-какие печальные последствия. Он не только подготовил почву для длительной вражды, которая сильно затруднила все дальнейшие попытки междисциплинарных исследований. Он также обеспечил экономистам де-факто монополию на изучение рынка, что положило конец веберианской традиции изучения экономики и общества[187].
К концу 1940-х годов ситуация дошла до того, как выразился Сведберг, что «экономисты и социологи мало знали о трудах друг друга и часто относились друг к другу враждебно»[188]. В своей уже упоминавшейся «Истории экономического анализа» Шумпетер дал еще более четкую формулировку этого процесса: «Начиная с XVIII в. экономическая наука и социология расходились все дальше друг от друга, так что в наше время средний экономист и средний социолог совершенно безразличны друг к другу и предпочитают пользоваться соответственно примитивной социологией и примитивной экономической наукой собственного производства, вместо того чтобы применить научные результаты, полученные соседом, причем ситуация усугубляется взаимной перебранкой»[189]. Однако дело было не только в борьбе за территорию. В глубине конфликта, задавшего экономической теории и социологии разные траектории развития, лежали серьезные расхождения в вопросах методологии. Как ясно дал понять опыт Methodenstreit, эти вопросы могут затронуть саму основу, raison detre, научной дисциплины. У Шумпетера мы находим предупреждение никогда не забывать, что подлинные научные школы – это явления социологической реальности, сходные с живыми организмами: «Они имеют свою структуру (отношения между лидерами и последователями), свои флаги, свои боевые кличи, свой дух, свои человеческие интересы. Их антагонизмы описываются общей социологией групповых антагонизмов и борьбы партий. Победа и захват, поражение и потеря территории сами по себе являются ценностями для подобных школ и важным аспектом их истинного существования»[190]. В то время как среди экономистов укоренилось мнение о социологии как о псевдонауке, социологи досадовали на «экономический империализм». Один из подходов к глубинной причине методологических различий, вызывающих столько разногласий, был предложен итальянским экономистом Вильфредо Парето в «Трактате общей социологии»[191]. Как пишет Сведберг, «он исходил из предпосылки о том, что экономическая теория изучает рациональные действия, а социология – нерациональные, или, говоря терминами Парето, “логические” и “нелогические” действия»[192]. Интересно, что эта точка зрения приводится и в классической работе Пола Самуэльсона «Основания экономического анализа», где говорится, что «многие экономисты академического круга разграничили бы экономическую теорию и социологию, сказав, что они изучают соответственно рациональное или
Как отмечают Роджер Фридленд и А.Ф. Робертсон, с рынка вытеснялась не только социология. Зарождающаяся наука антропология стала заниматься нерыночными отношениями, а политология сосредоточилась на институтах и дилеммах, связанных с участием населения в национальном государстве. См.: Friedland R., Robertson A.F. Beyond the Market Place // Friedland R., Robertson A.F. (eds). Beyond the Market Place: Rethinking Economy and Society. New York: Aldine de Gruyter, 1990. P. 5.
Swedberg R. Economies and Sociology: Redefining Their Boundaries: Conversations with Economists and Sociologists. Princeton, NJ: Princeton University Press, 1990. P. 13.
Шумпетер Й. История экономического анализа. T. 1. СПб.: Экономическая школа, 2001. С. 32.
Шумпетер Й. История экономического анализа. T. 1. СПб.: Экономическая школа, 2001. Т. 3. С. 1074.
Pareto V. Trattato di sociologia generale. Firenze: G. Barbèra, 1916.
Swedberg R. Economics and Sociology: Redefining Their Boundaries: Conversations with Economists and Sociologists. Princeton, NJ: Princeton University Press, 1990. P. 11.