Клеопатра. Таня Салим
я обрываю нити судьбы, забирая жизни!
– Ты даёшь шанс на перерождение и ведёшь по жизни, а я трёхглавый цербер, страж тьмы, и я буду убежищем для каждой твоей ипостаси.
Меня окутал чёрный туман, глаза сменили цвет на сапфировый, волосы длинными лунными кудряшками легли на плечи.
– Ипостась Рождения. Манго говорит, что эту ипостась ты принимаешь только дома, там, где тебе спокойно и безопасно, – он убрал со спины кудряшки и дотронулся до моей ладони.
«Так и есть, рождение, маленькая беззащитная девочка, несущая свет в этот мир».
– Муза сказала, что передо мной раскроются тайны прошлого и чьё-то хрупкое сердце разобьётся.
– Не беспокойся, у меня каменное сердце, – бросила я.
– Ложь, я, кажется, вижу твои крылья, – сказал он, и я почувствовала улыбку.
– У меня нет крыльев, их вырвали давным-давно.
«Я сама».
– Так говорится в легенде. Ты увидишь её невидимые крылья, когда ваши нити судьбы сплетены, а в мгновения прикосновений вы будете дотрагиваться до душ друг друга.
– Это легенда про любовь и страдания.
– Ты здесь порядком настрадалась, – прошептал он, нависая надо мной. – Так что нас определённо ждёт только любовь. Я помогу тебе подняться.
Он просунул руку мне под живот и медленно помог оказаться на ногах.
Теперь моя спина оказалась прижата к его груди, но вместо того чтобы поставить на пол, он подхватил меня на руки и понёс в ванную комнату.
– Что ты творишь?
– Контрастный душ поможет снять напряжение.
– Я еле стою, ты не посмеешь запихнуть меня под душ!
– Не серчайте, богиня, а то спину прихватит.
Цербер открыл стеклянную дверь душевой кабины, поставил меня и закрыл дверь. Надо мной включилась голубая подсветка. Поворот крана и тёплая вода коснулась тела, переключив на горячую, я подставила лицо струям и услышала, как за спиной стеклянная дверь открылась вновь. Душевую кабину наполнил аромат персиков и корицы. Я медленно повернула голову и увидела Алекса, его черно-золотой амулет на груди отливал голубым и напоминал о моём неверном выборе.
– Ни стыда, ни совести у тебя нет, а я ведь наказываю и за меньшее.
Я всматриваюсь в его зелёные глаза и не вижу в них ни капли сожаления, он улыбнулся, окидывая взглядом мои мокрые волосы. Отвернувшись от него, смотрю на наше отражение в чёрной плитке, а сердце при этом отказывается стучать. Цербер обнял меня одной рукой за талию, а другой начал массировать спину.
– Конечно, как скажешь, мой сладкий персик. Как только тебе полегчает, я с радостью приму любое наказание, – он убрал волосы в сторону и поцеловал в плечо.
– Посадим тебя на цепь, чтобы ты не распускал руки, – сказала я тихо, прикрывая глаза от потоков воды, выгибая спину, и прижимаюсь щекой к холодной плитке.
– Я не люблю грубости, мой сладкий персик. Может, всё же начнём с наручников? Пристегнёшь меня к кровати и сделаешь, что душе твоей угодно, только нежно.
– Пять минут назад ты говорил мне про любовь, а сейчас предлагаешь