Досчитать до семи. Яна Никишина
брови.
– Всё в порядке, – ответил отец. – Ты уже думала, как мы его назовём?
Мать медленно повернула голову к нему и тяжело вздохнула.
– Эрнандо, если ты думаешь, что я весь день только и делаю, что обдумываю имя, приходи домой пораньше. Может, тогда и поговорим.
Её голос был полон надвигающегося раздражения, но за этими словами всё же чувствовалась забота, которую она уже невольно начала чувствовать к будущему ребёнку. Отец слегка улыбнулся, осознавая, как ей трудно справляться с четырьмя детьми, прижался к ней и поцеловал в плечо, пытаясь выразить этим жестом благодарность за преданность семье. Мать, всё ещё лежа, вдруг слегка приподнялась на локтях, взглянув в сторону окна. За ним медленно садилось солнце, освещая тонким оранжевым светом потрескавшуюся краску на раме. Тишина длилась недолго, и она снова заговорила, будто вспоминая что-то важное.
– Время… У нас его больше не становится. Ты думаешь, мне хочется провести всю жизнь в этих четырёх стенах? Сначала дети, потом бесконечная готовка и уборка. А теперь – она кивнула на свой живот. – Ещё один. Кажется, что этот круг никогда не замкнётся.
Отец потянулся к её руке, но она быстро убрала её, не давая прикоснуться.
– Я понимаю, что ты устала, – попытался успокоить он. – Но всё изменится, когда родится малыш. Я постараюсь больше помогать.
Она хмыкнула, и в её голосе появился лёгкий сарказм.
– Ты это говоришь каждый раз. Но дети растут, а я – всё та же. Как будто с каждым днём их жизни что-то от меня уходит, и я становлюсь только тенью того, кем была. С каждым днём они взрослеют, а я становлюсь мертвее.
– Ты не тень, – мягко возразил отец. – Ты для них – целый мир.
– А для тебя? – внезапно спросила она. – Удушье?
– Я стараюсь для тебя, для вас всех.
– Вечно пропадая где угодно, только не дома. – еле слышно ответила она, прижимая одеяло к себе еще туже.
Отец замер, не зная, что ответить на это. Он долго смотрел на неё, пытаясь найти нужные слова, но вместо этого только почувствовал, как что-то внутри надломилось. Отчасти она была права, и эта правда тяготила его сильнее всего. Ему всегда казалось, что он делает достаточно – работает, приносит деньги, чтобы обеспечить семью, но разговоры как этот показывали, насколько он далёк от того, чтобы быть по-настоящему рядом.
– Ты ведь знаешь, что я стараюсь, – пробормотал он, отворачиваясь к стене, словно пряча своё лицо от её взгляда. В его голосе была горечь, от которой трудно было избавиться. – Что ещё я могу сделать? Я работаю день и ночь ради вас, ради будущего наших детей.
– Но где ты в нашем настоящем? – перебила она, – Ты где-то там, за пределами дома, а здесь, со мной и с детьми, тебя нет. Ты просто существуешь рядом, но не вместе.
Он почувствовал, как разочарование и усталость нахлынули на него, затягивая в пропасть безответных вопросов и неоправданных надежд. Ему вдруг стало тяжело дышать в этой комнате, словно стены стали